Работая в аппарате АБТУ РККА и продолжая изобретательскую работу, А.Ф. Кравцев активно содействовал совершенствованию существующих и создаваемых танков. Дочь Анатолия Федоровича (кандидат технических наук, доцент МАДИ) Валентина Анатольевна вспоминает: «Отцу не раз приходилось бывать на заседании Комитета обороны у И.В. Сталина. Будучи совсем молодым, а в 1938 г. ему было всего 27 лет, он умудрялся на самом высоком уровне отстаивать свое мнение. 9 декабря 1938 г. он присутствовал с комкором Д.Г. Павловым на представительном заседании Комитета обороны. Обсуждалось состояние и направления развития современных танков.
Выступил Ж.Я. Котин. Он коротко, но очень обстоятельно доложил об основных тактико-технических данных танка СМК, рассказал о ходе проектирования, не скрывая своих сомнений относительно трех орудийных башен. При этом он демонстрировал чертежи, рисунки и, конечно, использовал изготовленный на заводе макет. И.В. Сталин подошел к деревянному макету танка СМК и спросил:
- Товарищ Котин, так зачем же на танке три башни?
- Мощное вооружение: одна 76 мм и две по 45, - ответил Жозеф Яковлевич.
- Нечего делать из танка «Мюр и Мерилиз»! -сказал Сталин (до революции — универмаг в Москве с широким ассортиментом товаров).
Сталин подошел к макету, снял с него заднюю малую башню с 45-мм пушкой и спросил Котина:
- Сколько я снял?
- Три тонны (по другим источникам, две с половиной), - ответил Котин.
- Обратите их на усиление броневой защиты, - сказал Сталин. - Вам нужно ориентироваться на утолщение брони и усиление защиты экипажа. Незачем иметь на танке большое количество башен.
Присутствующие на заседании военачальники (Ворошилов, Буденный, Кулик, Мехлис и др.) стали высказывать свои положительные мнения о данном танке и вообще о всех танках, состоявших на вооружении Красной Армии. Отец, конечно, сидел и молчал в силу своего звания и возраста, хотя не понаслышке знал, испытывая танки в различных условиях Дальнего Востока, что проходимость наших танков недостаточна.
Сталин выслушал все хвалебные отзывы, а затем спросил, есть ли еще какие-либо мнения. И тут отец не выдержал, хотя отлично понимал, чем все это может для него окончиться. Он поднял руку... Надо сказать, что он неоднократно докладывал своим непосредственным начальникам о том, что проходимость наших танков по болотистым и песчаным грунтам была не на должном уровне. Это обстоятельство существенно снижало возможности их тактического использования. Чтобы уменьшать удельное давление на грунт, отец предлагал сделать гусеницы танков более широкими, но его предположение никто не хотел принимать. Доказывая свое, он даже составил таблицу по значениям удельного давления на грунт для наших танков, а также английских, немецких, американских, японских. Таблица наглядно показывала, что наши танки по этому показателю далеко не лучшие. Вот эту самую таблицу он с собой и взял. И вот когда Сталин стал спрашивать о других мнениях по поводу технического состояния танков отец и решился высказать свое мнение.
Сталин дал ему слово. Отец сказал, что вот у него есть таблица с данными по проходимости, из которой видно, что наши танки не лучше, чем иностранные. Что тут поднялось. Все присутствующие (Ворошилов, Буденный и др.) начали обвинять его чуть ли не в измене, называть врагом и прочее... Сталин при этом молча слушал. Потом подошел к отцу, взял у него листок с таблицей и, повернувшись ко всем, спросил: «Так что, все, что здесь приведено - неправда ?» Наступило молчание. «Так значит, это соответствует действительности?» Молчание продолжалось.
Далее Сталин был немногословен. Он приказал увеличить проходимость танков в течение полугода.
Конечно, отцу очень досталось за это выступление. В итоге было сказано, что сам заварил кашу, сам и делай... Папа очень много времени проводил в командировках на заводах, работая с конструкторами-разработчиками тяжелых и средних танков. Но в итоге гусеницы танков удалось сделать более широкими...»
В результате проделанной работы ширина трака гусеницы на танках А-34 (1939 г.) и Т-34 (1940 г.) была доведена до 550 мм (ширина трака гусеницы опытного образца А-32 составляла 400 мм), а на КВ-1 и КВ-2 (1940 г.) - до 700 мм (у опытного KB — 660 мм) [1,2].
В целом в первой половине Великой Отечественной войны советские средние и тяжелые танки по среднему давлению на грунт существенно превосходили танки ведущих держав мира. О том, как на практике оказывал влияние на ход боевых действий этот, казалось бы, теоретический показатель (в сочетании и с высокой удельной мощностью), в своих воспоминаниях пишет один из лучших генералов вермахта Э. Манштейн:
«... 7 танковая армия, планируя боевые действия своих сил (40 тк) с целью уничтожения противника, наступающего из Славянска, установила на основании данных разведки, что продвижение ее танковых соединений в районе западнее Кривой Торец, для проведения операции по охвату противника невозможно. Местность, перерезанная глубокими оврагами, была покрыта таким глубоким снегом, что использование наших танковых сил было исключено. Поэтому 40 тк начал свое наступление вдоль долины Кривой Торец и восточнее ее почти фронтально...
План группы — отрезать противника от Донца охватом с запада - оказался, таким образом, беспредметным, а противник со своей стороны в ночь на 11 февраля прорвался крупными танковыми силами через якобы непроходимую местность западнее Кривого Торца до Гришино. Этот эпизод еще раз показал, что западные понятия о непроходимости местности для русских имеют лишь очень ограниченное значение. Широкие гусеницы их танков значительно облегчали преодоление препятствий, которыми являлись для наших танков грязь или глубокий снег. В районе Гришино противник не только находился глубоко во фланге 1 танковой армии, но он также перерезал там одновременно главную коммуникацию группы, ведущую из Днепропетровска на Красноармейское. Оставалась только дорога через Запорожье. Но ее пропускная способность была ограничена...
...Снабжение фронта, особенно горючим, стояло, таким образом, под угрозой срыва, и возникла опасность охвата 1 танковой армии с запада; противник пытался в это время также нанести ей удар с востока силами, прорвавшимися через Ворошиловград...» [3]