А командующий вице-адмирал Эссен? В начале войны он находился в Гельсингфорсе и держал свой флаг на броненосном крейсере «Рюрик». Обстановка тогда была очень тревожной. Дело в том, что Англия вступила в войну с Германией только на четвертый день. А до тех пор Германия могла бросить свои дредноуты в Финский залив и уничтожить Петербург! Таковы были опасения Двора и высшего командования. Считалось, что флот встанет на пути немецких дредноутов. Тогда же Балтийский флот в оперативном отношении был подчинен командованию VI армии, оборонявшей столицу. Флот оказался подчиненным пехотной армии! Оригинально. На флот стали смотреть как на придаток армии и ставить перед ним соответствующие задачи. Эссен с этим смириться не мог. Активность! Активность! И еще раз активность, провозглашал он, ожидая вступления в строй четырех дредноутов. Но был охлажден предупреждением командования VI армии, что «ввод в бой дредноутов может быть осуществлен только по личному разрешению государя-императора». Пассивность и боязнь какого бы то ни было риска была свойственна Николаю Второму. Но Эссен требовал активности кораблей не только для выполнения оперативных задач, он боялся зарождения революционных настроений. Напомним, что революция 1905 года, до основания потрясшая Империю, была совсем недавно. Боевое настроение, патриотически-монархическое, которое требовалось от матросов, можно было создать только в боевых походах. Моряки страхи Двора перед мощью немецкого флота считали совершенно безосновательными: никогда немцы не рискнут своими дредноутами, которых у них гораздо меньше, чем у англичан — 16 против 24 (а считая строившиеся у них для других государств, которые англичане конфисковали, даже 28). А бригада сверхдредноутов типа «Лиззи» — пять кораблей, а линейные крейсера Битти и Худа — еще девять штук. Нет флота в 16 дредноутов немцам могло хватить только для обороны. Этого Двор не понимал, вернее, не хотел понять. Ведь Англия рано или поздно, а начнет войну с Германией.

Но вот прошло несколько дней, а ни какого нападения на Финский залив не произошло, что же в таком случае делать Эссену в Гельсингфорсе. Ведь из-за субординации он как бы выводил свой флагман из подчинения адмиралу, командовавшего тем соединением. Поэтому Эссен и перевел «Рюрик» в Ревель, а сам перебрался в столицу, рассчитывая, что, находясь вблизи самого высокого начальства, сможет убедить кого надо в необходимости предпринимать активные действия не только миноносцами и крейсерами, но и более крупными кораблями, имея В виду дредноуты. Хотя они, как уже говорилось, должны были вступать в строй с января 1915 года. Но Эссен считал, что готовить вопрос он должен был заранее, потому и перебрался со штабом в Петроград. Он не упускал возможность выйти к немецким берегам с крейсерами и миноносцами.

Николай Оттович Эссен. Популярнейший моряк в Порт-Артуре. Это он, не колеблясь, выходил на своем крейсере II ранга «Новик» на помощь нашим миноносцам, которых японцы заставали в море. Это с ним чаще всего выходил адмирал Макаров в разведку. Это он, будучи произведен в капитаны I ранга, командовал броненосцем «Севастополь», который единственный не попал в руки японцев, поднявших и отремонтировавших часть 1-й эскадры, оказавшейся в Порт-Артуре в момент его сдачи. И перед гибелью «Севастополь» свыше недели громил японский фланг осаждавшей армии, громил очень успешно. Авторитет Эссена способствовал тому, что он был назначен командующим Балтийским флотом России.

То, что к использованию «Тайны» русские морские разведчики были готовы вполне, показала знаменитая «Черная ночь Германского флота» (название дали сами немцы). Но об этом позже.

Как использовала «Тайну» Владычица морей»? Черчилль прежде всего организовал специальный отдел по расшифровке немецких радиосообщений, поставив во главе его директора морского обучения сэра Альфреда Ивина, позже замененного по болезни адмиралом Оливером. Черчилль писал: «Тщательный отбор мелких, отрывочных сведений из германских радиоисточников доставил остов информации, из которой могли быть поняты неприятельские распорядки в Гельголандской бухте с большой степенью точности. Германцы случайно и спорадически меняли свои коды, но каждый раз нам удавалось снова проникнуть в их тайну...». (А.В. Шталь. «Черчилль», стр.114).