Внутренние взрывы на итальянских и японских кораблях можно объяснить еще и тем обстоятельством, что на этих флотах широко применялись британские бездымные пороха, закупаемые в Англии либо изготовляемые на месте. А тем временем в разных флотах мира продолжались взрывы кораблей. Причем неожиданность катастроф усугублялась незнанием причины пожаров и внутренних взрывов. Зачастую экипажи не успевали даже осознать грозящей опасности, как грозные боевые корабли переставали существовать. Так японский линейный корабль «Kawachi», стоявший на якоре в заливе Токаяма, погиб 12 июля 1918 года всего через 4 минуты после сильного внутреннего взрыва, унеся жизни более 500 человек экипажа (7,8].

От внутренних взрывов погибли также итальянские крейсера «Etruria» в Ливорно в августе 1918 года и «Basilicata» в Порт-Саиде в августе 1919 года, а также английский монитор «Glatton» в Дувре в сентябре 1918 года. Причем последний после безуспешных попыток погасить начавшийся на борту пожар пришлось торпедировать и затопить прямо в гавани во избежание еще больших потерь [8].

Известны также случаи внутренних, взрывов артиллерийских башен на боевых кораблях, которые не повлекли за собой их гибели. Подобного рода катастрофы имели место в американском флоте на броненосцах «Missouri» в 1904 году, «Kearsarge» в 1906 году, «Georgia» в 1907 году, а также линкоре «Mississippi» в 1924 году; в японском — на броненосце «Kashima» в 1907 году, линкоре «Hyuga» в 1919 году и линейном крейсере «Haruna» в 1920 году; во французском — на крейсере «Latouche-Treville» в 1908 году [8].

В свете приведенных выше факторов, позволяющих по-иному взглянуть на причины гибели русского линейного корабля, попытаемся  проанализировать обстоятельства, которые в силу ряда объективных и субъективных причин  были в свое время недооценены следственной комиссией, расследовавшей обстоятельства катастрофы в Севастополе.

За прошедшие более чем 70 лет после гибели корабля в нашей стране и за рубежом было написано немало как о гибели «Марии», так и о возможных причинах этого. Высказывались самые противоречивые точки зрения. Самой популярной долгое время была версия о том, что русский линейный корабль взорвали германские диверсанты. Не имея под собой каких-либо конкретных доказательств, эта версия, однако, оказалась на удивление живучей. Тем не менее, до настоящего времени никому не удалось представить ни одного конкретного доказательства по этому поводу.

Появление версии о злом умысле при расследовании причин гибели корабля было не случайным, если не сказать закономерным. В годы первой мировой войны шпиономания в России приняла поистине грандиозные масштабы. Достаточно вспомнить, что в шпионаже в пользу Германии был обвинен даже сам военный министр, генерал В А. Сухомлинов. Естественно, что подобная ориентация общественного мнения превращала рассматриваемую версию в чуть ли не единственную, а содержащийся в заключении комиссии вывод о возможности проникновения в артиллерийские погреба «Императрицы Марии» посторонних лиц давал обильную пищу для разного рода догадок и предположений. Наиболее характерными в этом отношении являются работы советского журналиста А.С. Елкина. На основании обнаруженных в 1947 году в Кенигсберге фотоснимков с изображением эпизодов гибели «Императрицы Марии» и многолетних поисков автор пришел к выводу о причастности к взрыву корабля германской шпионской группы. Тем более, что в 1933-34 годах в г. Николаеве чекистами действительно была обезврежена агентура, работавшая на немецкую разведку еще в годы первой мировой войны [12]. Отсутствие доказательств о причастности указанных разоблаченных агентов к взрыву «Императрицы Марии» не позволяет считать версию Елкина окончательно доказанной по целому ряду причин. Фотоснимки гибели корабля были выполнены вовсе не мистическим вражеским агентом, а фотографами с русских кораблей. При расследовании обстоятельств гибели корабля все снимки анализировались комиссией, а хранились они в основном в здании штаба Черноморского флота, откуда и попали в руки немецких офицеров в 1918 году во время оккупации Севастополя. Все приводимые в публикациях аргументы на этот счет опровергаются также тем обстоятельством, что точно такие же, как найденные в Кенигсберге, снимки гибели «Марии» хранятся в фондах Центрального военно-морского музея в Ленинграде, причем с пометкой и официальными штампами штаба флота.