«Было ли это», заключаетъ нѣсколько далѣе свой разсказъ гр. Коковцевъ, «такъ на самомъ дѣлѣ или и тутъ Государь не хотѣлъ только говорить мнѣ непріятныя вещи, а въ душѣ раздѣлялъ взглядъ Сухомлинова — кто можетъ это теперь сказать».

Я нарочно занялъ вниманіе читателя только что приведенной длинной выдержкой изъ воспоминаній гр. В. Н. Коковцева, т. к. она обрисовываетъ «нездоровую атмосферу», въ которой происходило у насъ въ послѣдніе годы передъ войной созиданіе плана войны. Въ самомъ дѣлѣ, мы видимъ, какъ глава правительства обращается къ иностранному генералу съ просьбой тщательно провѣрить работы своего же Военнаго Министра. Характерно то, что тотъ же гр. Коковцевъ, какъ мы увидимъ далѣе, тогда, когда ему приходилось защищать интересы Россіи въ столь хорошо ему знакомой области финансовъ, умѣлъ энергично отстаивать суверенность и свободу дѣйствій Россіи. Здѣсь же, въ области стратегической, «суверенность» имѣла еще большее значеніе. Недаромъ Британское правительство, конечно, прекрасно сознававшее всѣ выгоды «единаго командованія» пошло на таковое лишь въ катастрофическія минуты 1918 г. и то только на «Фоша», котораго хорошо узнало за четыре предшествующихъ года совмѣстныхъ операцій. Для меня не подлежитъ сомнѣнію, что Государь Императоръ, высказывая, хотя и въ очень мягкой формѣ, Свое неудовольствіе гр. В. Н. Коковцеву, руководствовался не мнѣніемъ ген. В. А. Сухомлинова, а Своимъ собственнымъ, и притомъ совершенно правильнымъ стратегическимъ убѣжденіемъ, что нельзя признавать право за союзнымъ генераломъ «провѣрять» или что либо «требовать». Уклончивое поведеніе ген. Жоффра, которое вырисовывается изъ описанія гр. Коковцева, объясняется, мнѣ кажется, какъ разъ тѣмъ, что самъ ген. Жоффръ понималъ всю щекотливость положенія, если бъ онъ слишкомъ явно занялся бы «повѣркой» русскаго военнаго министра.

Изложенное выше, требуетъ еще нѣкотораго углубленія въ изученіе той обстановки, которая создавалась на верхахъ нашего государственнаго управленія, вслѣдствіе пребыванія на посту военнаго министра ген. В.А. Сухомлинова. Съ этой цѣлъю, я опять вернусь къ воспоминаніямъ гр. Коковцева, а именно, къ тому мѣсту, въ которомъ онъ разсказываетъ, какъ осенью въ 1912 году мы чуть чуть не оказались совершенно неожиданно вовлеченными въ войну.

... «Война на Балканахъ все разгоралась и разгоралась», вспоминаетъ гр. Коковцевъ¹⁾. «Болгары и Сербы били Турокъ и назрѣвалъ новый внутренній конфликтъ между Сербами н Болгарами... Румынія, по обыкновенію, двуличничала, а поведеніе Австріи становилось все болѣе и болѣе вызываюшимъ. Въ это самое время, поздно вечеромъ, 9-го ноября 1912 г., Сухомлиновъ передалъ мнѣ по телефону, что Государь проситъ меня пріѣхать къ Нему завтра, 10-го ноября, въ 10 час. утра. На вопросъ мой, чѣмъ вызвано это приказаніе, онъ отвѣтилъ, что хорошо не знаетъ, потому что Государь ничего ему не объяснилъ и только сказалъ, послѣ сегодняшняго его доклада, чтобы онъ передалъ объ этомъ мнѣ и Сазонову. Я позвонилъ къ Сазонову и получилъ отъ него только такой же недоумѣнный отвѣтъ съ прибавленіемъ, что это тѣмъ болѣе удивляетъ, что онъ видѣлъ Государя днемъ и не получилъ отъ Него никакихъ указаній».

1) Т. II, стр. 122-127.