«Въ заключеніе моихъ объясненій я просилъ ген. Жоффра не думать, что у насъ все зависитъ въ дѣлѣ обороны отъ добраго расположенія министра финансовъ. Я завѣрилъ его, что я болѣе, нежели кто либо, готовъ идти на встрѣчу развитію арміи и усовершенствованію защиты страны и просилъ его, въ заключеніе нашей бесѣды, ближе ознакомиться, во время пребыванія его у насъ, съ дѣйствительнымъ положеніемъ всего дѣла и просить военнаго министра не только показать ему планъ всякаго рода заказовъ и заготовленій, но, въ особенности, ихъ выполненіе на дѣлѣ. Въ частности, я просилъ его обратить исключительное вниманіе на вопросъ о заказѣ тяжелой артиллеріи, въ которомъ я видѣлъ особое расхожденіе между тѣмъ, что намъ нужно, и тѣмъ, что мы имѣемъ въ дѣйствительности».

«Помню хорошо, что я закончилъ нашу чрезмѣрно затянувшуюся бесѣду слѣдующимъ обращеніемъ къ ген. Жоффру: «Я хорошо знаю нашу взаимную конвенцію, знаю, что Вы пріѣхали для провѣрки того, что у насъ сдѣлано¹), знаю, что Вамъ будетъ показано не мало интересныхъ вещей изъ жизни отдѣльныхъ воинскихъ частей, но усердно прошу отдать все Ваше вниманіе изученію нашей работы по дѣйствительному усиленію обороны и не покидать насъ ранѣе, нежели Вы сами или Ваши сотрудники не будете знать въ точности, что намъ нужно, что у насъ есть не на бумагѣ, а на самомъ дѣлѣ, и чего у насъ недостаетъ, а также, когда именно мы пополнимъ всѣ наши недостатки. Говоря съ Вами такимъ образомъ, я хочу честно служить нашему союзу, моему Государю и моей Родинѣ»...

«Черезъ недѣлю послѣ описаннаго, на всеподданнѣйшемъ моемъ докладѣ, я передалъ о моей встрѣчѣ съ Жоффромъ Государю и довелъ до Его свѣдѣнія, со всей подробностью, обо всемъ, что я сказалъ Жоффру. Государь ни разу меня не остановилъ, и, когда я кончилъ, сказалъ мнѣ совершенно спокойно: «военный министръ передалъ мнѣ уже обо всемъ», а на мое замѣчаніе, что вѣроятно и тутъ я въ чемъ либо поступилъ неправильно, по мнѣнію ген. Сухомлинова, Государь сказалъ: «Разумѣется, Вы нажаловались французскому генералу на русскаго военнаго министра и искали поддержки Вашихъ взглядовъ, забывая, что сора не слѣдуетъ выносить изъ избы, но Я такого взгляда совершенно не раздѣляю, что и сказалъ прямо Владиміру Александровичу, и нахожу, что передъ союзниками мы не имѣемъ права скрывать нашей неготовности. Они скорѣе могутъ помочь намъ и, во всякомъ случаѣ, слѣдуетъ быть добросовѣстнымъ и не бояться открывать своихъ недочетовъ; хуже будетъ, если мы скажемъ, что у насъ все въ порядкѣ, а потомъ, въ грозную минуту, не дадимъ того, что обѣщали»...

¹) Конвенція не давала ни одной изъ сторонъ права «провѣрки» другой стороны. Французское правительство ни въ какомъ случаѣ не допустило бы «провѣрку» нашимъ нач. ген. штаба подготовки къ войнѣ французской арміи. Вотъ полный текстъ § 4-го конвенціи: «Генеральные штабы (Les Etats-Majors des Armees) обоихъ государствъ должны быть въ постоянной связи между собой, чтобы подготовить и облегчить выполненіе вышеприведенныхъ мѣръ. Они сообщаютъ другъ другу еще въ мирное время всѣ свѣдѣнія объ арміяхъ Тройственнаго Союза, которыя имъ извѣстны. Пути и способы сношеній во время войны должны быть заблаговременно изучены и намѣчены».