К 25(12) августа из артиллерии корпуса успели прибыть лишь 6 легких батарей, то есть только половина; тяжелая артиллерия, артиллерийские парки, обозы и корпусная конница находились еще в пути.
Для ускорения сосредоточения корпуса принимались исключительные меры в виде перенесения пунктов выгрузки в Монтово и Рибно — станции, находившиеся от линии передовых частей противника на расстоянии не более 5—6 километров.
В остальном обстановка не внушала особых опасений, ибо подчиненная генералу Франсуа 5-я ландверная бригада заняла 25(12) августа после небольшого боя Лаутенбург и вышла, таким образом, на одну высоту с батальонами I корпуса.
По первоначальной идее командования армии, назначение правого крыла, ядром коего являлся I армейский корпус, заключалось в стратегическом охвате левого фланга Наревской армии. Когда, однако, последний распространился до Сольдау, и из перехваченной радиограммы и данных войсковой разведки выяснилось, что на линии Уздау фронтом на северо-запад окапывается 1-й русский армейский корпус, имеющий задачу обеспечения фланга армии, — охват последнего стал, очевидно, невозможным. При разрешении новой оперативной проблемы возникла даже мысль сосредоточить I корпус значительно юго-западнее, для того, чтобы все же выиграть фланг противника. Но для этого требовалось время — которым как раз нельзя было располагать.
В этих условиях Людендорф предложил Гинденбургу, не теряя времени, атаковать I русский корпус, отбросить его на юг и, прорвав таким образом русский фронт, быстрым маршем двинуться затем на Нейденбург — Вилленберг, чтобы выйти во фланг и тыл Наревской армии. В сущности, при сложившейся обстановке другого исхода и не оставалось: чтобы достичь стратегического охвата, необходимо было сначала совершить тактический прорыв. Таким образом, приходилось «брать быка за рога» и начинать дело с фронтальной атаки.
Тогда же утром, 25 (12) августа, Гинденбург приказал генералу Франсуа на следующий день, в 4 часа утра атаковать Зеебен и высоты возле Уздау, отбросить русский корпус на линию Сольдау — Млава и затем, оставив против него незначительный заслон, увиденным маршем двинуться на Нейденбург — Вилленберг, дабы отрезать Наревской армии пути отступления на юг. В самой возможности отбросить I русский корпус от фланга 2-й армии, которую он обеспечивал, и, таким образом, начать движение в ее фланг и тыл, еще раз сказалась вся неправильность построения линии фронта наступления Самсонова. Часть, обеспечивающая фланг, в случае неуспеха должна отходить на этот последний, дабы дать ему возможность своевременно оттянуться. Если же обеспечиваемый фланг расположен по отношению к обеспечивающей его части так, что последняя может быть отброшена от него, открывая противнику возможность его беспрепятственного обхода, то теряет всякий смысл само подобное обеспечение.
Но именно так был расположен фронт Наревской армии по отношению к обеспечивавшему ее левый фланг I корпусу. Фронт армии был обращен на северо-запад, и туда же был обращен фронт I корпуса. Ясно, что, в случае неуспеха, Последний должен был отходить от обеспечиваемого им фланга на юг, отрываясь от всего фронта армии и открывая брешь, через которую противник мог проникнуть в восточном направлении.
Итак, I прусский корпус получил утром 25 (12) августа свою определенную боевую задачу. Далее она оставалась руководящей во всех его действиях. «Стремление выйти во фланг и тыл Наревской армии жило неуклонно во всем командном составе корпуса», — говорит генерал Франсуа. Задача эта была трудна, ибо корпус не успел еще полностью сосредоточиться. Между тем, Гинденбург, несмотря на это, настаивал на начале наступления с рассветом 26 (13) августа — хотя Франсуа предлагал оттянуть начало отступления на сутки. Не встретив сочувствия, он ответил: «Если вы приказываете, я, конечно, атакую, но войскам придется драться штыком». Тут же было условлено, что, как только скажется успех I корпуса, начнет наступать и XX корпус. На этом решении переговоры командования армии с генералом Франсуа кончились.
В сознании трудности осуществления принятого решения, Гинденбург и Людендорф возвращались после полудня 25 (12) августа в штаб армии в Ризенбург. Вечерние сведения сделали это сознание еще более тяжелым. Русские подвозили от Млавы на Сольдау подкрепления: это была I стрелковая бригада, вызванная Самсоновым из Новогеоргиевска. Генерал Франсуа, указывая на усиление противника в районе Сольдау, доносил, что без надлежащей поддержки артиллерии, которая целиком еще не прибыла, атака пехоты навряд ли будет успешной. Командование армии прекрасно знало, что Франсуа является одним из самых решительных и отважных прусских генералов — но, тем не менее, объективная обстановка, требовавшая немедленных действий, «е позволила отсрочить наступление. Назначенный срок 26 (13) августа был оставлен в силе.
Итак, исходное положение 8-й германской армии накануне перехода в наступление было таково: бригада генерала Мюльмана находилась в районе Страсбург — Лаутенбург в соприкосновении с конными частями 6-й и 15-й русских кавалерийских дивизий. I армейский корпус был сосредоточен южнее Монтово и противостоял I русскому корпусу, окопавшемуся в районе Уздау фронтом на северо-запад. Севернее его был расположен XX корпус, занимавший фронт от Гильгенбурга до Хохенштейна; на своем южном фланге он имел предназначенную для содействия I корпусу 41-ю дивизию; на северном фланге — 37-ю дивизию. Слева в районе Мюлена сосредоточились ландверные войска генерал Унгерна. Наконец, в районе Рейхенау оставалась в резерве 3-я резервная дивизия. Кроме того, в район Остероде — Бисселен ожидались первые эшелоны отправленной по распоряжению главной квартиры из Голштинии ландверной дивизии генерала фон дер Гольца, которая должна была, таким образом, увеличить боевой состав 8-й армии еще на одну дивизию.
Наконец, на левом крыле I резервный корпус, как уже указывалось, достиг Зеебурга, где соединился с 6-й ландверной бригадой, а XVII корпус достиг района севернее Лаутерна. 1-я кавалерийская дивизия была на путях от Гердауэн в Шипенбейль.
Что же делал в это время Ренненкампф? Его взоры были, казалось, обращены, главным образом, на Кенигсберг. К вечеру 25 (12) августа он достиг своим левым флангом линии Норденбург — Ангербург, то есть еще не обогнул линии озер; между тем, фронт перед ним был здесь совершенно оголен.
Самсонов, как мы уже знаем, в дни 24 (11) и 25 (12) был не более деятелен, так что сосредоточение 8-й армии происходило без помехи со стороны противника, хотя совершалось в непосредственной его близости на правом крыле, где две русские кавалерийские дивизии имели полную возможность расстроить подвоз I германского корпуса.
Мы видели, что сосредоточение германцев происходило далеко не гладко; первый корпус должен был даже перейти в наступление без части своей артиллерии. Были и другие затруднения в тылу — главным образом, огромная масса беженцев, которая собралась за XX корпусом и создавала в ближайшем его тылу чрезвычайную сумятицу; несколько полевых жандармов едва могли здесь водворить кое-какой порядок.
Вечером 25(12) августа мы видим 8-ю германскую армию закончившей свое сосредоточение и получившей задачу с рассветом следующего дня начать свое наступление против армии Самсонова. Это наступление слагалось из действий трех групп:
а) I армейского корпуса на правом фланге,
б) усиленного XX корпуса в центре,
в) I резервного и XVII армейского корпусов на левом фланге.
Главные боевые события должны были разыграться на флангах. Согласно заветам Шлиффена, здесь искалось решение уничтожающей битвы.
Завершился и второй акт Восточно-Прусской операции. Этот акт был богат своим содержанием; он может быть озаглавлен «От отступления к наступлению». Он является высоким образцом организации победы и оформления оперативного замысла. С рассветом 26 (13) августа должен был начаться третий акт Восточно-Прусской операции и показать, как этот замысел был проведен в жизнь.