Только в феврале 1916 г. немцы сформировали свой первый бронеавтомобильный пулеметный взвод. Летом 1916 г. немецкие броневики были задействованы на Румынском фронте, но в боевых соприкосновениях с Русской армией не участвовали. Меры борьбы с германскими бронеавтомобилями были разработаны, но конкретных примеров пока найти не удалось. В действиях противника на Восточном фронте даже в 1917 г., когда там находились уже три германских бронеавтомобильных взвода, не отмечена ни одна более или менее серьезная атака с их применением. Неизвестны и факты непосредственного противоборства бронеавтомобилей воюющих сторон.
Миф о немецких броневиках продолжил жизнь и при новой власти. Бывший генерал-майор Русской армии Л.А. Радус-Зенкович в 1920 г. опубликовал «Критико-историческое исследование» Гумбиненской операции августа 1914 г., в которой он лично участвовал, будучи начальником штаба 27-й пехотной дивизии. Его очерк считается одной из самых достойных работ на эту тему. Однако и в нем присутствует отголосок мифа о германских броневиках: «Русские были слабей немцев и в числе штыков, и в числе легких орудий [...]; кроме того русские совершенно не имели еще тяжелой артиллерии, броневых частей и отвечающих требованиям авиационных частей, чем были хорошо снабжены немцы». При этом в тексте не отмечен ни один конкретный факт применения немцами броневиков и, тем более, броневых частей. Вспомним, что в боях под Гумбиненом в германской армии активно действовало одно «моторное орудие». Неужели успешные действия единственного автомобиля старшего лейтенанта Адами породили этот миф? А между тем, он живет и здравствует, до сих пор кочует по различным военно-историческим изданиям и даже служит материалом для художественных произведений.
После анализа всех известных сведений о германских броневиках 1914 г. невольно возникает вопрос: каковы причины массового мифотворчества на эту тему? Зачем российские военные круги при поддержке прессы с постоянным упорством раздували этот миф, делая «из мухи слона»? Можно даже задуматься о пораженческих настроениях российского общества, но в 1914 г. о них не могло быть и речи. К тому же, все началось с приказа командующего Северо-Западного фронта генерала от кавалерии Я.Г. Жилинского — человека, в отсутствии патриотизма не замеченного.
Чтобы ответить на этот вопрос, надо вернуться в 1910 г., когда в Петербурге была сформирована Учебная автомобильная рота. Генерал Жилинский, занимавший тогда должность начальника Главного управления Генерального штаба, и его ближайшие соратники — начальник Отдела военных сообщений генерал-лейтенант Ф.Н. Добрышин и командир Учебной автороты капитан П.И. Секретев всеми возможными силами продвигали моторизацию Русской армии. Их поддерживал энтузиаст автомобильного дела военный министр генерал от кавалерии В.А. Сухомлинов. Однако многие высокопоставленные чины Военного министерства всячески препятствовали развитию моторизации армии, считая новую инициативу ненужной и дорогой забавой, ссылаясь на то, что и в других европейских армиях автомобильному делу не уделялось особого внимания. Тем не менее, Россия, не имевшая развитой автомобильной промышленности, смогла к 1914 г. моторизовать свою армию на довольно высоком уровне, опережая в этом направлении практически всю Европу, за исключением Германии. Решающую роль в указанном начинании сыграли, несомненно, Жилинский, Добрышин и Секретев.
К началу войны Учебная автомобильная рота под руководством получившего уже чин полковника П.И. Секретева подготовила большое число отлично обученных военных автомобилистов — специалистов разного профиля. Однако идея внедрения в армию бронеавтомобилей наталкивалась на упорное сопротивление консервативных генералов «старой школы». Впрочем, ни одна армия в мире до 1914 г. не решалась вводить в свой состав броневые части, ограничиваясь только робкими опытами с единичными машинами.
И все же настойчивость энтузиастов моторизации Русской армии оказалась не напрасной. Уже через несколько дней после начала войны, 17 августа 1914 г., Военный министр В.А. Сухомлинов предложил полковнику лейб-гвардии Егерского полка А.Н. Добржанскому сформировать «бронированную пулеметную автомобильную батарею». Через два дня резолюцией Сухомлинова было «положено начало существованию блиндированных автомобилей и формированию 1-й пулеметной автомобильной роты» — именно в тот день, когда Жилинский издал неоднократно упомянутый приказ о принятии мер по борьбе со вражескими бронемашинами! 22 сентября 1914 г. Добржанский был назначен ее командиром. Формирование роты прошло всего за полтора месяца, и его обеспечила Учебная авторота полковника Секретева. 19 октября 1914 г., после напутственного молебна на Семеновском плацу, рота отправилась на фронт и вошла в оперативное подчинение штаба 2-й армии. Так была создана первая бронеавтомобильная войсковая часть в мире! Боевое крещение рота приняла в боях под Лодзью 9—10 ноября 1914 г. в составе Ловичского отряда генерал-лейтенанта В.А. Слюсаренко.
Осенью 1914 г. Военное министерство ассигновало колоссальные средства для закупки броневиков в Англии и Франции и их постройки на отечественных заводах. С 21 декабря 1914 г. началось формирование отдельных автомобильных пулеметных взводов. Большая заслуга в развитии нового рода войск принадлежала, несомненно, упомянутым выше энтузиастам автомобилизации Русской армии, которых поддержал начальник Офицерской стрелковой школы генерал-майор Н.М. Филатов.
Следует признать, что эффект от несущественных действий немецких боевых машин в Восточной Пруссии, не столько тактический, сколько психологический, имел место. Но не совсем тот, на который рассчитывали немцы. Бурный бронеавтомобильный рост в Русской армии тому подтверждение. Сообщения о немецких броневиках, несомненно, дали дополнительный толчок развитию российского броневого дела. Вероятно, именно для того, чтобы убедить консервативные круги русского командования в необходимости внедрения броневых частей в армию, сообщения о вражеских броневиках сознательно преувеличивались. Разработки русским командованием мер борьбы с бронеавтомобилями противника также в определенной мере преследовали эту цель. Таким образом, и раздуваемый с подачи сторонников активной моторизации армии миф о многочисленных немецких броневиках в прессе можно считать частью плана по развитию нового рода войск в Русской Императорской армии.