Трофейные советские гаубицы М-30 охотно использовались артиллеристами вермахта под обозначением 12,2 cm s.FH. 396(r).

Поэтому, как ни странно, на первых порах М-30 лучше подходили для артиллерии РВГК, поскольку там имелась возможность массированно применять эти гаубицы при меньшем количестве подготовленного персонала и технических средств наблюдения и разведки в пересчете на одно орудие. Возможно, что там были бы желательны более мощные системы вместо 122-мм гаубицы обр. 1938 г., но с объемами выпуска тяжелых орудий тоже имелись проблемы. Тем не менее, возможность концентрации огня многочисленных 122-мм орудий артиллерии РВГК, включая гаубицы М-30, на узких участках прорыва была весьма важной в успехах наступательных операций 1944—1945 гг. По воспоминаниям ряда военачальников противника, например Ф. фон Меллентина, такая концентрация артиллерии вместе с ее малоподвижностью (по мнению немецкого генерала) приводила иной раз к полному краху немецких фланговых контрударов по основанию «клина» советских наступающих сил. Но за все приходится платить, и в труде Г. Ф. Кривошеева с коллегами упоминается тот факт, что концентрация и активное использование артиллерии в двух последних годах войны привели к неизбежному возрастанию ее потерь. Для 122-мм гаубицы обр. 1938 г. это, возможно, имеет особое значение. При практически том же могуществе осколочно-фугасной гранаты в сравнении с другой 122-мм системой в рядах артиллерии РВГК — пушкой А-19 — М-30 требовалось располагать гораздо ближе к передовой по причине почти вдвое меньшей дальности стрельбы. Это существенно облегчало противнику контрбатарейный огонь, у него также имелись шансы «поймать» 122-мм гаубицы на марше во время смены огневых позиций, вызванной необходимостью движения вперед для обеспечения огневой поддержки своих войск. Гораздо более дальнобойные пушки А-19 могли выполнить эту задачу, оставаясь на исходном месте. Что же касается дивизионного звена, то тут не только до войны, но и в ее первой фазе дела обстояли не лучшим образом и это еще достаточно дипломатичное выражение. В ходе личной переписки с М.Н. Свириным, чей отец служил в годы Великой Отечественной войны именно в дивизионной артиллерии, автор этой статьи с большим удивлением узнал о том, что в его батарее только четыре человека (помимо командира) обладали знанием математики, соответствующим сегодняшнему 9-му классу и тогдашней десятилетке. И эта батарея считалась лучшей в полку. Использование логарифмов при расчетах считалось «высшим пилотажем». А М-30 или 122-мм гаубицы старых типов приблизительно в трети случаев стреляли прямой наводкой. Кроме объективных причин такого использования (небольшая глубина боевых порядков дивизии, сложности с организацией связи и боепитания, нередкий выход к огневым позициям вражеских танков и пехоты, бои в плотной застройке и т.п.), определенную роль в этом играла и нехватка грамотного персонала. Соответственно, потери дивизионных 122-мм гаубиц и в абсолютном, и в относительном выражении оказались существенно выше по сравнению с орудиями вышестоящих уровней армейской иерархии.

Британские солдаты осматривают орудия, захваченные у немцев во Франции. Среди них — и гаубицы М-30.

Расчет гаубицы готовит ее к бою на позиции. Из послевоенной службы М-30.	После войны гаубицы М-30 долгое время состояли и на вооружении армий стран Варшавского Договора. На данном орудии установлены грузовые шины.

В первом томе труда «Артиллерия в наступательных операциях Великой Отечественной войны», изданном в 1964 г., приводятся следующие особенности артиллерийско-стрелковой подготовки дивизионной артиллерии накануне войны: по результатам учебных стрельб, проведенных в 1939—1941 гг., глазомерный способ подготовки исходных установок использовался в 51—67% случаев; в 85—90 случаях из ста пристрелка производилась по наблюдению знаков разрывов; отмечена «более низкая подготовка» командирских кадров второочередных формирований.