«Эти послѣднія слова озадачили всѣхъ насъ. Мы пошли завтракать на верхъ. Сазоновъ остался на нѣсколько минутъ у Государя, и когда мы пришли въ приготовленное намъ помѣщеніе, то Рухловъ и я спросили Сухомлинова, о какомъ его отъѣздѣ упомянулъ Государь. Каково же было наше удивленіе, когда Сухомлиновъ самымъ спокойнымъ тономъ отвѣтилъ намъ: «моя жена заграницей, на Ривьерѣ, и я ѣду на нѣсколько дней навѣстить ее». На мое недоумѣніе, какимъ же образомъ, предполагая мобилнзацію, могъ онъ рѣшиться на отъѣздъ, этотъ легкомысленнѣйшій въ мірѣ господинъ, безъ всякаго смущенія и совершенно убѣжденно, отвѣтилъ: «Что за бѣда, мобилизацію производитъ не лично военный министръ, и пока всѣ распоряженія приводятся въ исполненіе, я всегда успѣлъ бы вернуться во время. Я не предполагалъ отсутствовать болѣе 2-3 недѣль».

«На эти слова подошелъ Сазоновъ. Не сдерживая больше своего возмущенія противъ всего, только что происшедшаго, не выбирая выраженій и не стѣсняясь присутствіемъ дворцовой прислуги, онъ обратился къ Сухомлинову со словами: «Нужели Вы не понимаете, куда Вы едва-едва не завели Россію и Вамъ не стыдно, что Вы играете судьбою Государя и Вашей Родины. Ваша совѣсть, неужели не подсказываетъ Вамъ, что не рѣшись Государь позвать насъ сегодня и не дай Онъ намъ возможность поправить то, что Вы чуть-чуть не надѣлали, Ваше легкомысліе было бы уже непоправимо, а Вы тѣмъ временемъ даже собирались уѣзжать заграницу».

«Съ тѣмъ же безразличіемъ въ тонѣ и съ тѣмъ же ребяческимъ лепетомъ, Сухомлиновъ отвѣтилъ только: — «А кто же, какъ не я предложилъ Государю собрать васъ сегодня у себя. Если бъ я не нашелъ этого нужнымъ, мобилизація была бы уже начата, и въ этомъ не было бы никакой бѣды; все равно войны намъ не миновать, и намъ выгоднѣе начать ее раньше, тѣмъ болѣе, что это ваше и Предсѣдателя Совѣта убѣжденіе въ нашей неготовности, а Государь и я, мы вѣримъ въ армію и знаемъ, что изъ войны произойдетъ только одно хорошее для насъ».

Нарисованная гр. В. Н. Коковцевымъ картина настолько ярка, что комментаріевъ къ ней какъ будто и требуется. И, все-таки, я добавлю одно свѣдѣніе: затѣвавшаяся въ 1912 г. ген. В. А. Сухомлиновымъ частная мобилизація Кіевскаго и Одесскаго округовъ, не была заранѣе подготовлена, и, что хуже всего, разрушала общую мобилизацію; послѣ выполненія этой частной мобилизаціи Россія, въ теченіе нѣсколькихъ мѣсяцевъ находилась бы безоружной, въ случаѣ выступленія Германіи.

Въ приведенной только что выдержкѣ изъ воспомінаній есть одно интересное для разбираемаго намі здѣсь вопроса мѣсто. По словамъ гр. В. Н. Коковцева ему удалось убѣдить Государя не прибѣгать къ частной мобилизаціи, только указавъ  на то, что нашъ союзъ съ Франціей не даетъ намъ на это права. Разсуждая въ широкихъ рамкахъ, а именно, «морально», конечно, мы не имѣли права это дѣлать, т. к., рискуя войной съ Германіей, мы подвергали этому риску и Францію. Но, указывая на это Государю, гр. В. Н. Коковцевъ настаивалъ на томъ, что мы не имѣемъ и формальнаго права, самостоятельно, безъ согласія съ  Франціей, приступить къ мобилизаціи противъ Австро-Венгріи. Конвенція 1892 года отнюдь этого намъ не воспрещала, т. к. это было бы нарушеніемъ суверенности Россіи; она только предусматривала фактъ одновременной, «автоматической» мобилизаціи обоихъ союзниковъ въ случаѣ, если Германія, Австрія и Италія нападутъ на одного изъ нихъ. На междусоюзномъ же совѣщаніи начальниковъ Ген. Штабовъ въ 1910 году, былъ окончательно зафиксированъ отказъ отъ взаимной «автоматической» поддержки союзниками другъ друга въ случаѣ нападенія на одного изъ нихъ Австріи или Италіи. Насколько можно судить изъ воспоминаній гр. В. Н. Коковцева, ему это не было извѣстно. Если сопоставить это, съ тѣмъ мѣстомъ его воспоминаній, гдѣ онъ разсказываетъ о своемъ свиданіи съ ген. Жоффромъ и говоритъ о томъ, что, будто бы, конвенція предоставляла начальнику Французскаго Ген. штаба права «провѣрки» русской военной подготовки, то мы можемъ придти къ заключенію, что гр. В. Н. Коковцевъ не вполнѣ вѣрно представлялъ себѣ самую сущность этой конвенціи. Какъ могло это случиться? Вѣдь, въ лицѣ гр. В. Н. Коковцева мы имѣли выдающагося русскаго министра финансовъ.