Таковы были непосредственныя послѣдствія одной изъ Сухомлиновскихь реформъ, заключавшейся въ расформированіи крѣпостныхъ войскъ. Эта «реформа» сопутствовала упомянутому въ одномъ изъ нашихъ первыхъ очерковъ упраздненію крѣпостей нашего Передового Театра. Какъ мы знаемъ, Сухомлинову пришлось очень скоро отказаться отъ своей идеи уничтожить Привислянскія крѣпости, но крѣпостныя войска не были имъ возстановлены. Послѣднее объяснялось Сухомлиновымъ и его сотрудниками ссылками на примѣръ Германіи, которая стремясь употребить для своего первоначальнаго наступленія, рѣшительно всѣ войска, имѣвшія въ мирное время свои кадры, не имѣла въ мирное время крѣпостныхъ войскъ. Но дѣлая подобную ссылку, Сухомлиновъ и его сотрудники упускали одно существеннѣйшее стратегическое обстоятельство: Германская армія заканчивала свое сосредоточеніе на 12-й день, а Русская — на 80-й. Основывая свой планъ войны на использованіи сильнаго запаздыванія русской боевой готовности, Германскій Ген. Штабъ былъ совершенно правъ, считая, что онъ успѣетъ образовать гарнизоны крѣпостей изъ формируемыхъ уже послѣ начала мобилизации второочередныхъ частей. Не то было у насъ. Если еще можно было строить подобные расчеты но отношенію къ находившейся въ тылу передового театра Бр.-Литовской крѣпости, то по отношенію къ крѣпостямъ Ковна, Гродна, Осовецъ, Новогеоргіевскъ и Ивангородъ это являлось существенной стратегической ошибкой. «Много упрековъ, полагаю несправедливыхъ», пишетъ ген. Ю. Даниловъ¹⁾, «вызвало расформированіе крѣпостныхъ частей... Конечно, несомнѣннымъ преимуществомъ крѣпостныхъ частей было детальное знакомство ихъ съ данною крѣпостью, но во-первыхъ, для образованія полныхъ крѣпостныхъ гарнизоновъ военнаго времени упомянутыхъ крѣпостныхъ частей далеко не хватало, а, во-вторыхъ — и это самое главное — изученіе мѣстныхъ условій оставалось вполнѣ возможнымъ и для тѣхъ полевыхъ частей, кои должны были быть расположены въ мирное время въ крѣпостяхъ, взамѣнъ расформировываемыхъ крѣпостныхъ частей, и кои при надобности могли также зачисляться, соотвѣтствующимъ распоряженіемъ въ составъ крѣпостныхъ гарнизоновъ военнаго времени. Преимущество же этихъ полевыхъ частей состояло въ томъ, что онпѣ не были прикрѣпляемы заранѣе къ одной задачѣ и крѣпости, а могли быть использованы также въ полѣ, въ соотвѣтствіи съ обстановкой. Кромѣ того, мобилизація такихъ частей требовала болѣе короткаго времени, что являлось большимъ преимуществомъ для безопасности приграничныхъ крѣпостей».

Только что приведенная защита Сухомлиновской «реформы» по расформированію нашихъ крѣпостныхъ войскъ является очень характернымъ примѣромъ тѣхъ софизмовъ, которыми мотивировались всѣ Сухомлиновскія «новшества». Утвержденіе ген. Ю. Данилова, что мобилизація крѣпостныхъ войскъ требовала большаго срока, нежели полевыхъ, совершенно произвольна. Отъ самаго Г.У.Г.Ш. зависѣло составить мобилизаціонные расчеты такъ, чтобы гарнизоны крѣпостей мобилизовались бы ускореннымъ темпомъ за счетъ запасныхъ и ополченцевъ болѣе старыхъ сроковъ службы. Несостоятельность же утвержденія, что, будто бы, образованіе крѣпостныхъ гарнизоновъ изъ полевыхъ войскъ увеличиваетъ возможности для главнаго командованія использовать ихъ для активныхъ операцій ярко продемонстрировалась самой жизнью. Нѣмцы показали на примѣрѣ дѣйствій въ Вост. Пруссіи, что «гарнизоны крѣпостей», сформированные изъ второочередныхъ войскъ, тоже могутъ широко привлекаться къ участію въ боевыхъ дѣйствіяхъ полевыхъ войскъ. Упраздненіе же, въ условіяхъ нашей запаздывающей боевой готовности, крѣпостныхъ войскъ приводило къ діаметрально противоположному результату: значительная часть полевыхъ войскъ оказалась прикованной къ крѣпостямъ, что ослабляло и безъ того наши недостаточныя силы торопливо бросаемыя нами въ наступленіе по расходящимся операціоннымъ направленіямъ.

1) «Россія въ Міровой войнѣ», стр. 37-38.