Въ условіяхъ 1892 года это составляло около половины нашей вооруженной силы.

Предрѣшало ли это направленіе нашего главнаго удара въ первую же операцію противъ Германіи въ томъ случаѣ, если Австро-Венгрія останется вѣрной Тройственному Союзу и тоже нападетъ на насъ?

Для отвѣта на этотъ вопросъ большой интересъ представляетъ взглядъ на него самого генерала Обручева, подписавшаго вмѣстѣ съ генераломъ Буадеффромъ заключенную конвенцію.

«Мы должны», говорится въ запискѣ, написанной генераломъ Обручевымъ въ томъ же 1892 году, когда была заключена конвенція, «сохранить за собой свободу распредѣлять такъ своп войска, чтобы нанести рѣшительный ударъ арміямъ Тройственнаго Союза. Можетъ быть, для достиженія сей цѣли намъ, прежде всего, придется направить главныя силы противъ Германіи, какъ опаснѣйшаго и сильнѣйшаго противника, но можетъ быть, представится еще болѣе выгоднымъ сокрушить какъ можно скорѣе Австрію, чтобы затѣмъ легче справиться съ изолированной Германіей. Наыъ надо сохранить за собой безусловную свободу дѣйствій и потому, въ вопросѣ о совмѣстныхъ съ Франціей операціяхъ, кажется наилучшимъ ограничиться лишь обязательствомъ, въ случаѣ нападенія одной изъ державъ Тройственнаго Союза на Францію, тотчасъ же мобилизовать свою армію и начать военныя дѣйствія противъ ближайшихъ къ намъ державъ сего союза — Германіи и Австріи, требуя съ французской стороны соотвѣтственнаго же обязательства».

Если мы обратимся теперь къ тексту конвенціи, то увидимъ, что § 4 возвращалъ нашимъ первымъ операціямъ ту стратегическую гибкость, къ которой стремился генералъ Обручевъ. Не устанавливая срока, къ которому мы должны направить непосредственно противъ Германіи наши главныя силы, § 4 возлагалъ рѣшеніе всѣхъ стратегическихъ вопросовъ на соглашенія Начальниковъ Генеральныхъ Штабовъ обѣихъ Державъ. Вслѣдствіе этого нашъ планъ войны обуславливался тѣми постановленіями, которыя выносились на совѣщаніяхъ Начальниковъ Штабовъ. Эти совѣщанія пріобрѣтали поэтому первостепенное значеніе: на нихъ стратегическія обязательства союзниковъ получали конкретную форму.

Увольненіе генерала Обручева съ должности Начальника Главнаго Штаба (тогда и Генеральнаго Штаба) отразилось очень неблагопріятно для Россіи. На Совѣщаніи Начальниковъ Штабовъ, состоявшихся въ 1900 году, замѣститель ген. Обручева, ген. Сахаровъ, согласился на постановленіе, предложенное французскимъ представителемъ, въ корнѣ противорѣчащее § 2 Конвенціи. Согласно этому постановленію только мобилизація Германской Арміи обязываетъ Россію и Францію мобилизовать свои силы, безъ предварительнаго сговора. Отдѣльныя же мобилизаціи Австро-Венгріи или Италіи требуютъ предварительнаго по этому вопросу соглашенія. На этомъ же совѣщаніи ген. Сахаровъ сдѣлалъ неудачное заявленіе о томъ, что мы будемъ готовы атаковать нѣмцевъ съ достаточными силами на 18-й день мобилизаціи.

Циничное нарушеніе Берлинскаго трактата Имперіей Габсбурговъ, аннексировавшей осенью 1908 года Боснію и Герцеговину, нанесло жестокій ударъ моральному престижу Россіи. Грубый же ультиматумъ, которымъ поддержала Германія свою союзницу, ясно показалъ, что въ своей заносчивой политикѣ Австро-Венгрія является лишь авангардомъ Германіи.

Нужно отдать справедливость Французскому Правительству: въ эпоху крайне напряженнаго положенія, создавшагося на Балканскомъ полуостровѣ, начиная съ осени 1908 года, оно поняло, кто является истиннымъ, хотя и скрытымъ режиссеромъ агрессивной политики Имперіи Габсбурговъ.