Объединеніе въ рукахъ Командующихъ войсками, то есть высшихъ военачальниковъ, строевой и «мѣстной» власти, не позволяло вполнѣ избѣгнуть «импровизаціи» въ формирующихся съ мобилизаціей арміяхъ. Это привело къ тому, что обѣ важнѣйшія въ стратегическомъ отношеніи арміи — армія № 2, лѣвофланговая на противогерманскомъ фронтѣ, и армія № 4 — правофланговая на противоавстрійскомъ фронтѣ, были надерганы изъ корпусовъ различныхъ округовъ. Армія № 2 состояла изъ корпусовъ Варшавскаго, Московскаго и Виленскаго военныхъ округовъ; командующій же этой арміей — генералъ Самсоновъ, пріѣхалъ изъ Туркестанскаго военнаго округа. Армія № 4 образовывалась изъ корпусовъ Варшавскаго, Московскаго и Казанскаго округовъ, въ первоначальномъ же предположеніи — еще и изъ Виленскаго военнаго округа.
Несомнѣнно, что Германская система «Инспекцій», при которой будущіе Командующіе Арміями не были связаны мѣстной территоріальной властью, а являлись лишь высшими строевыми начальниками войскъ, составлявшихъ ихъ арміи, была несравненно выше.
Представляя себѣ современную мобилизацію только какъ одинъ короткій и очень напряженный актъ, нашъ планъ войны не предвидѣлъ необходимости производства послѣдующихъ мобилизацій. Вслѣдствіе этого организація запасныхъ войскъ была разработана у насъ болѣе, чѣмъ примитивно. Разразившаяся въ 1917 году революція одной изъ своихъ причинъ имѣетъ совершенно неудовлетворительное разрѣшеніе этого вопроса.
Ошибочная увѣренность въ краткосрочности предстоящей войны приводила къ ошибочному выводу, что эту войну можно вести на запасахъ мирнаго времени.
Вслѣдствіе этого нашъ планъ войны совершенно не затрагивалъ вопросовъ мобилизаціи промышленности. Нужно впрочемъ помнить, что подобная крупная ошибка была свойственна не только нашему плану войны, но и планамъ войны всѣхъ прочихъ великихъ Державъ.
Размѣры, которое приняло вспыхнувшее въ августѣ 1914 года вооруженное столкновеніе народовъ, превзошло всѣ наши ожиданія. Нижеприведенныя цифры могутъ послужить яркой иллюстраціей:
Мы вступили въ войну съ 4.500.000 винтовокъ и съ подготовленнымъ ежегоднымъ производствомъ въ 700.000 штукъ. Потребовалось 17.000.000. Мы выступили съ 5.000 пулеметовъ, съ ежегоднымъ производствомъ въ 500 штукъ. Потребовалось 133.000.
Вмѣсто годового производства въ 550.000.000 ружейныхъ патроновъ — потребовалось 4.000.000.000. Потребность въ артиллеріи превзошла расчеты: для полевыхъ 3" пушекъ въ 16 разъ, для 4,8" полевыхъ гаубицъ — въ 33 раза, для 6" гаубицъ и 4,2" дальнобойныхъ пушекъ — въ 47 разъ; для артиллерійскихъ снарядовъ въ 73 раза.
Кромѣ того потребовались въ артиллеріи высшіе калибры, что не было предвидѣно вовсе.
Въ послѣвоенной литературѣ можно встрѣтить указанія на несостоятельность военной науки и, въ частности, стратегіи, не сумѣвшей предвидѣть размѣры и продолжительность ожидавшейся войны.
Насколько справедливо подобное обвиненіе, свидѣтельствуетъ слѣдующій фактъ.
14 мая 1890 года, съ трибуны Германскаго Рейхстага, раздался голосъ девяностолѣтняго фельдмаршала графа Мольтке:
«Если война, которая уже свыше десяти лѣтъ, какъ Дамокловъ мечъ, виситъ надъ нашей головой, — если эта война разразится, то никто не сможетъ предугадать ея продолжительность и ея конецъ. Въ борьбу другъ съ другомъ вступятъ величайшія Государства Европы, вооруженныя какъ никогда еще никто не былъ вооруженъ. Нн одно нзъ нихъ не можетъ быть въ теченіе одной или двухъ кампаній сокрушено такъ, чтобы оно себя признало побѣжденнымъ; чтобы оно вынуждено было бы заключить миръ на столь суровыхъ условіяхъ, при которыхъ оно не могло бы вновь быстро подняться и хотя бы даже черезъ годичный срокъ возобновить войну. Ожидаемая война будетъ, можетъ быть, семилѣтней, а можетъ быть и тридцатилѣтней».
Такъ говорилъ величайшій военный ученый второй половины XIX вѣка, покрытый лаврами побѣдъ въ трехъ «короткихъ» войнахъ, которыя онъ самъ велъ.
То, что его голосъ прозвучалъ въ пустую, не вина военной науки, а вина тѣхъ, кто не вѣрилъ въ должной мѣрѣ въ эту науку.