В июне 1976 года представители авиационной промышленности (в том числе и руководители ведущих авиастроительных предприятий страны) были собраны в Пекине для того, чтобы обсудить с заказчиками возможности создания перспективного межвидового авиационного комплекса. В ходе совещания был сделан вывод, что флоту и военно-воздушным силам НОАК требуется сверхзвуковой всепогодный ударный самолет с высокими летными характеристиками (обеспечивающими выживание в условиях противодействия наземных и морских средств ПВО потенциальных противников), способный действовать не только в тактической, но и оперативной глубине. При этом представители ВМС настаивали на двухдвигательной силовой установке и экипаже, состоящем из двух человек (в качестве примера для подражания они выбрали европейский истребитель-бомбардировщик «Торнадо», прототип которого совершил первый полет в 1974 году). ВВС виделся более простой одноместный самолет с одним или двумя двигателями, имеющий улучшенные взлетно-посадочные характеристики. В состав вооружения новой ударной машины (как в морском, так и в «сухопутном» вариантах) должны были входить как обычные, так и управляемые средства поражения (чего не было на штурмовике Q-5). Естественно, предусматривалась и возможность применения тактических ядерных боеприпасов.

Первый запрос предложений ведущим авиастроительным предприятиям КНР по перспективному сверхзвуковому ударному самолету увеличенной дальности, предназначенному, в первую очередь, для замены бомбардировщиков Н-5 (имевшихся на вооружении как ВВС, так и ВМС Китая), был выдан руководством НОАК осенью 1976 году. Вскоре свои варианты представили конструкторские коллективы ведущих авиастроительных объединений Китая - Шеньянского, Нанчанского и (с некоторым опозданием) Сианьского.

Шэньянское авиастроительное объединение направило заказчику свой проект первым. Предложенный им истребитель-бомбардировщик JH-8 (FB-8), по сути, являлся ударным вариантом истребителя-перехватчика J-8II (F-8II). Это, по замыслу, обеспечивало унификацию самолетного парка страны и существенно удешевляло производство «истребительного» и ударного авиационных комплексов. Подобные соображения первоначально и определили поддержку проекта JH-8 со стороны министерства обороны и оборонного отдела КПК. Однако к тому времени создание истребителя J-8II было еще далеко от завершения (первый полет прототипа состоялся только 12 июня 1984 года) и имелись серьезные сомнения в возможности разработки единой платформы, удовлетворяющей столь разноплановым требованиям. В результате довольно скоро интерес к «универсалу» со стороны заказчика стал угасать и усилия Шеньянского объединения сосредоточились только на истребителе-перехватчике J-8II.

Вторым претендентом (и, как представляется, основным соперником будущего JH-7) стал проект Нанчанского авиастроительного объединения, известный как Q-6. На этом проекте, сыгравшем заметную роль в развитии военного самолетостроения Китая, следует остановиться более подробно. Изначально предполагалось, что самолет Q-6 станет модернизированным и «китаизированным» вариантом советского (относительно простого и массового) истребителя-бомбардировщика МиГ-23БН. Напомним, что КНР получила несколько истребителей-бомбардировщиков, а также конструктивно близких им фронтовых истребителей МиГ-23С, из Египта, где тогдашний президент страны Анвар Садат решил сменить ориентацию с «просоветской» на «проамериканскую» и, получив в 1979 году первые американские F-4E, начал распродавать излишки советской авиационной техники.

В феврале 1979 года было завершено формирование облика нового самолета, который первоначально представлял собой как бы синтез МиГ-23БН и МиГ-23С (у последнего, в частности, заимствовалась носовая часть фюзеляжа с отсеком БРЛС). Использование знакомых и понятных китайцам советских технологий, а также конструкторских подходов, как тогда казалось, должно было позволить им создать новый истребитель-бомбардировщик в сравнительно короткий промежуток времени и с умеренными затратами.

Однако вскоре стало очевидным, что требование ВВС и ВМС НОАК к новому самолету оказались явно завышенными. Действительно, ТЗ предусматривали оснащение Q-6, помимо сравнительно легкого лазерного дальномера (имеющегося и у МиГ-23БН), бортовой многофункциональной радиолокационной станцией, обеспечивающей всепогодное применение авиационного комплекса по наземным, надводным и воздушным целям, а также полет в режиме следования рельефу местности. И все это первоначально предполагалось достичь путем совершенствования относительно простой и к началу 1980-х годов уже устаревшей станции РП-22, устанавливавшейся на истребителе МиГ-23С (и работавшей там исключительно «по воздуху»)! В результате было принято весьма смелое (и, как оказалось в дальнейшем, не соответствовавшее реальным техническим возможностям китайского «авиапрома») решение: скопировать и «творчески переработать» для размещения на самолете Q-6 американский радиолокационный комплекс, снятый со сбитого во Вьетнаме самолета F-111A (напомним: этот комплекс включал в себя обзорно-прицельную РЛС Дженерал Электрик AN/APQ-113, а также две специальные РЛС следования рельефу местности Техас Инструменте AN/APQ-110).

Египетский МиГ-23С в Китае	Продувка в аэродинамической трубе модели самолета О-6