Пушка ГШ-23Я в «яковлевской» модификации на фронтовом бомбардировщике Як-28Л.	Кормовая установка УКУ-9К-502 стала унифицированным образцом вооружения для тяжелых самолетов. На фото — установка варианта II ракетоносца Ту-95МС.

Уверовав во всемогущество ракет, руководство страны занялось перестройкой Вооруженных Сил и оборонных отраслей народного хозяйства. О масштабности и радикальности нововведений можно судить по ходу перевооружения военной авиации новой техникой, «качественный портрет» которой говорил сам за себя: с начала 1960-х гг. советские ВВС и авиация ПВО получили более 5500 «чистых» истребителей-ракетоносцев, в то время как число поступивших на вооружение боевых самолетов, имевших и пушечное вооружение, за этот период составило лишь около 1500 (после 1962 г., когда прекратился выпуск ранних модификаций МиГ-21Ф и Ф-13 с таким вооружением, пушками оснащались только истребители-бомбардировщики Су-7Б и Як-28). Те же тенденции доминировали и в авиации западных стран, где вооружение основных истребителей вероятного противника также ограничивалось исключительно ракетами (даже сверхпопулярный «Фантом» до конца 1967 г. обходился без пушки на борту). Вместо соответствующего министерства в 1957 г. был образован Госкомитет по оборонной технике (ГКОТ). Подключенное к ракетостроению нудельмановское ОКБ-16 занялось созданием ПТУР, ЗРК, а затем и лазерной техники, оказавшись практически полностью поглощенным новой тематикой. Тульское ЦКБ-14 также загрузили задачами по разработке ракетной техники для Сухопутных войск. Почти все именитые конструкторы-оружейники, включая С.А. Ярцева, Н.М. Афанасьева, П.Г. Якушева, Г.И. Никитина и других, были переведены в ЦКИБ СОО (Центральное конструкторско-исследовательское бюро спортивного и охотничьего оружия), оказавшись практически отстраненными от работ по авиационному вооружению. Не без оснований утверждали, что и стрелковым оружием позволили заниматься лишь потому, что руководство страны благоволило к охоте.

Руководителем ЦКБ-14 (с 1966 г. — Тульское КБ приборостроения, КБП) в марте 1962 г. был назначен переведенный из НИИ-61 А.Г. Шипунов. Следом за ним в июне 1966 г. в КБП перебрался и В.П. Грязев, занявший должность главного конструктора по стрелково-пушечному вооружению (поговаривали, что это произошло к обоюдному согласию сторон, особенно руководства НИИ-61 — мощный тандем инженеров и далеко идущие конструкторские планы уже не вписывались в «непрофильные» рамки исследовательской организации). С одобрения бессменно руководившего «оборонкой» Д.Ф. Устинова, находившегося в этот период в должности зампреда Совмина СССР и куратора Комиссии по военно-промышленным вопросам при СМ СССР (ВПК СМ СССР), в тульском КБП были сосредоточены разработки авиационного стрелкового вооружения, а оба конструктора получили широкое поле деятельности. В вооружении авиации наступала новая эпоха, теперь уже на десятилетия связанная с именами Грязева-Шипунова. Надо сказать, что работы по этой тематике зачастую шли в инициативном порядке, в противовес обычной процедуре выдачи задания правительственным постановлением, включением в план и т.д. Создаваемые образцы артсистем являлись в чистом виде плодом технического творчества (на этот счет сам Грязев признавался: «Когда я слышу рев нашей пушки, то замечаю, как на моем лице блуждает дурацкая улыбка неосознанного наслаждения»).

Не меньшим энтузиастом инженерного творчества являлся и А.Э. Нудельман, даже в статусе профессора и маститого ученого, сочетавшего руководство своим ОКБ (с 1966 г. его преобразовали в Конструкторское бюро точного машиностроения, или КБТМ в составе Миноборонпрома) с изобретательством и конструкторской работой, привлекая сотрудников технической фантазией. Анекдотичным стало открытие, что Нудельман, дважды Герой Социалистического Труда и шестикратный лауреат Сталинских, Ленинских и Государственных премий, имеющий два полководческих ордена Кутузова (создание новых видов оружия приравнивалось к руководству успешно проведенной боевой операцией и оценивалось соответственно) и в 75-летнем возрасте по воинскому званию остается рядовым, а в учетных документах военкомата и вовсе значится «необученным»! История закончилась тем, что главному конструктору, с учетом видного положения, по ходатайству военного ведомства было присвоено офицерское звание — «капитан запаса»...

Тем временем и в строительстве ВВС возобладали более рациональные тенденции. На смену упоению ракетным и ядерным оружием пришла трезвая оценка возможностей огневого воздействия обычными авиационными средствами поражения, где достойное место заняли пушки.

Опыт Вьетнама и Ближнего Востока (конец 1960-х — начало 1970-х гг.) лишил перехват господствующего положения в тактике истребителей. Пришлось возвратиться к групповым маневренным боям. Первые же уроки Вьетнама имели неожиданный эффект и для американцев: их пленные летчики показывали, что в ближнем бою, если не удавалась первая ракетная атака, они чувствовали себя «в крайне невыгодном положении», а на дистанциях менее 800-1000 м их ракеты оказывались и вовсе бесполезными из-за срыва наведения за ускользающей целью и дальнего взведения, препятствующего подрыву в опасной близости от своей машины. Поучительный воздушный бой имел место при встрече восьми F-4C с четверкой вьетнамских МиГ-17. Юркие МиГи смогли навязать американцам схватку на виражах, исключив прицельный огонь противника. Ракетные атаки «Фантомов» срывались раз за разом: все 12 выпущенных ракет ушли «в молоко», тогда как вьетнамские летчики, пользуясь всяким случаем, открывали пушечный огонь с дистанции 200-250 м и сбили два F-4C.