Третье положение версии — боевой порядок русской эскадры в начале боя. Кладо обвинял Рожественского в том, что русская эскадра при Цусиме представляла собой «громоздкую и неповоротливую кучу». Здесь явная ошибка, так как перед боем крейсерам и транспортам было приказано уходить вправо, что они и выполнили своевременно.

Рожественский подробно рассмотрел обвинение Клало и начисто его отверг. Эту часть статьи он закончил неожиданным обращением к работающим «над разъяснением причин нашего тяжелого несчастья». Им рекомендовано не терять времени на предположения о вводе русской эскадры в бой в двух, трех или четырех колоннах или в виде «кучи» из броненосцев, крейсеров и транспортов. «Эскадра была введена в бой в надлежащем порядке и полною силою», — резюмировал адмирал.³

Несмотря на призыв командующего эскадрой отбросить предположения о «куче» кораблей, вопрос этот все же появился в донесениях и показаниях участников сражения. Его подняли, в частности, контр-адмирал Небогатое, лейтенант Овандер, мичман Энгельгардт и др. Речь шла о «скучивании» броненосцев 2-го отряда при открытии огня. Произошло оно, когда 1-й отряд броненосцев выходил на боевой курс. Цепь событий, приведшая эскадру к такому состоянию, начинается в момент обнаружения японских броненосцев. Метод анализа этой цепи тот же, что и по второму пункту версии.

Четвертое положение версии — адекватность построения и маневрирования русской и японской эскадр к началу боя. По Рожественскому, отряды русской эскадры, вступая в бой, по мере сил оказались «согласованными и противопоставленными таким же отрядам неприятеля». А ее 12 броненосцев были построены в одну кильватерную колонну, «противопоставленную одной кильватерной колонне» из четырех броненосцев и восьми броненосных крейсеров противника. Наибольший интерес для нас представляет утверждение о маневрировании японских главных сил в одной кильватерной колонне. В донесениях участников сражения на этот счет приводятся полярные соображения. Вместе с тем, в них имеется достаточно материалов, чтобы прийти к заключению, что, ставя этот вопрос, Рожественский пытался скрыть свои ошибочные решения при визуальном контакте с японскими броненосцами. К рассмотрению этих решений мы еще вернемся.

Таким образом, все положения версии Рожественского так или иначе связаны с процессом взаимного обнаружения противников. Понимая значение фактора времени в морском бою, Рожественский основным показателем в системе доказательств правильности своей версии избрал время (момент) обнаружения японских броненосцев и начала перестроения русской эскадры — 1 час 20 минут. Другие показатели под давлением аргументов, исходивших от оппонентов, адмирал корректировал. Этот же оставался неизменным.⁴

2. Визуальный контакт японцев с русской эскадрой

До визуального контакта главные силы японского флота маневрировали в составе отряда броненосцев из шести вымпелов (флагман — «Миказа») и отряда броненосных крейсеров — тоже из шести вымпелов (флагман — «Идзумо»). Расстояние между кораблями в строю кильватера — 4 кабельтова, скорость хода — 15 узла.

Сближение с противником осуществлялось на основании регулярных донесений тактической разведки о противнике: курс — NO 23°, скорость хода — 8-10 узлов, движение в двух кильватерных колоннах, расстояние между кораблями в строю — 2 кабельтова. Благодаря этому обеспечивалось уверенное наведение на противника всех японских отрядов.

Около 1 часа дня разведывательные корабли присоединились к своей эскадре. Вскоре произошел визуальный контакт главных сил противников. Русская эскадра была обнаружена в 1 час 21 минуту, а через минуту адмирал Того приказал главным силам лечь на курс NW 34^o5. В 1 час 27 минут японский флагман увидел русскую эскадру на всю глубину ее построения. В донесении адмирала точно перечисляются все русские корабли, хотя и указывается, что крейсера и разведывательные корабли были видимы «не особенно ясно»⁶.

Наблюдение японского адмирала имеет ключевое значение для уяснения процесса обнаружения русской эскадры и оценки его собственных действий.