Тѣмъ не менѣе, на Совѣщаніи Начальниковъ Штабовъ въ сентябрѣ 1910 года французы ярко продемонстрировали свое нежеланіе стѣснять нашу стратегію. Пожеланія, формулированныя на этомъ Совѣщаніи представителемъ Французскаго Генеральнаго Штаба, были чрезвычайно скромными; они сводились къ выполненію Россіей только двухъ условій:
1)  мѣры мирнаго времени должны были создать для Германіи впечатлѣніе возможности серьезнаго русскаго наступленія на польской границѣ съ 15-го по 30 день и
2)  положеніе, занятое въ первые дни войны, должно было подтвердить это впечатлѣніе и не дать возможности нѣмцамъ использовать противъ Франціи корпуса, которые назначены для дѣйствій противъ Россіи*).

Число этихъ корпусовъ Французскій Генеральный Штабъ опредѣлялъ всего въ 3-5 съ резервными дивизіями**).

При выполнении этихъ условій Французскій Генеральный Штабъ гарантировалъ: «немедленное и решительное наступленіе противъ Германской арміи со всѣми силами***)».

Исполнить эти пожеланія французовъ было чрезвычайно легко: нужно было вернуться къ стратегіи Милютина и Обручева.

Но русскій представитель, генералъ Гернгроссъ, только что назначенный Начальникомъ Генеральнаго Штаба, отстаивая идеи Сухомлиновской стратегіи, заявилъ, что новый планъ Русскаго сосредоточенія даетъ возможность:
1)  направить 2/3 всѣхъ Русскихъ силъ, въ количествѣ 19 корпусовъ, противъ Германіи, тогда какъ противъ Австро-Венгріи будутъ дѣйствовать только девять корпусовъ;
2)  перейти границу на 20-й день съ достаточными силами, чтобы побѣдоносно сразиться съ германскими войсками, оставленными на Восточномъ фронтѣ****).

 Такимъ образомъ, печальной памяти планъ войны 1910 года отстаивался нами такою цѣною:
а)   обѣщаніемъ главный ударъ въ первую же операцію направить противъ нѣмцевъ. Это была очень дорогая цѣна, ибо это связывало вашу стратегическую свободу дѣйствій, какъ разъ то, что такъ отстаивалъ въ свое время генералъ Обручевъ;
б)   обѣщаніемъ начать рѣшительныя активныя дѣйствія противъ Германіи до окончанія сосредоточенія нашихъ войскъ.

При этомъ заявленіе нашего представителя грѣшило большою туманностью. Формула — «перейти границу съ достаточными силами, чтобы побѣдоносно сразиться съ германскіми войсками, оставленными на Восточномъ фронтѣ» — могла пониматься чрезвычайно различно. Она вводила въ заблужденіе нашего союзника, который собирался самъ совершить величайшую стратегическую ошибку, — перейти въ «немедленное и рѣшительное наступленіе противъ Германскихъ армій со всѣми силами».

При разницѣ болѣе, чѣмъ въ полтора мѣсяца между полными окончаніями французскаго и нашего сосредоточенія*****), такое рѣшеніе было чревато тяжелыми послѣдствіями: или французы подвергались риску быть разбитыми до оказанія нами помощи или же мы вынуждались къ рѣшительнымъ дѣйствіямъ не будучи еще готовыми.

*) Истор.-Рев. Арх.; Франко-Русскій Союзъ, папка 1910 г. Цитировано у Зайончковскаго, стр. 198.

**) Тамъ же.

***) Тамъ же.

****) Истор.-Рев. Арх.; Франко-Русскій Союзъ, папка 1910 г. Цитировано у Зайончковскаго, стр. 199.

*****)  См. стр. 14.