В ростовской газете «Приазовский край» появилось объявление: «Александровский сад. Сегодня, 11 июня 1895 года, — новость. Женщина-воздухоплавательница, синьора Мария Николини в первый раз в здешнем городе совершит только один полет на воздушном шаре и, поднявшись на значительную высоту, спустится на землю при помощи парашюта». Сообщалось также, что произойдет это под личным наблюдением Станислава Древницкого, известного аэронавта, совершившего много полетов в России и за границей. «Лестные отзывы об искусстве г. Древницкого, — отмечал "Приазовский край", — помещены во многих газетах».
По-видимому, полет Марии Николини не состоялся, так как никаких сообщений о нем не найдено. Но спустя неделю та же газета известила, что 18 июня из Александровского сада состоится полет и прыжок с парашютом ростовского жителя Казимира Красинского.
Конечно, никаким ростовским жителем Красинский не был. Просто, вспомнив прием, который они применили в Бердичеве для увеличения сбора, братья решили использовать его снова, в Ростове-на-Дону.
Казимир Красинский, Казик, как называли его Древницкие, - родственник братьев, юноша, спортсмен, долго сопровождал их в поездках по России и очень хотел совершить полет и прыжок с парашютом. Он присутствовал при каждом их подъеме в воздух, стараясь вникнуть во все тонкости воздухоплавательного дела. Но братья, учитывая юный возраст Красинского, не соглашались на его полет. Наконец, в Ростове, убедившись, что Казимир вполне" подготовлен, Станислав Древницкий дал согласие.
Полет был назначен на семь часов вечера. Как и в Бердичеве, расчет оправдался вполне. Публики в саду собралось много. Но еще больше стояло народа вокруг сада и на ближайших к нему улицах. Всем хотелось увидеть «местного» смельчака, не побоявшегося не только совершить полет на монгольфьере, но и прыгнуть вниз с огромной высоты.
В начале седьмого под руководством Станислава Древницкого начали наполнять шар. Красинский появился в саду незадолго до взлета, когда подготовка к старту практически закончилась. Осталось лишь прикрепить к боку шара купол парашюта.
Публика встретила юного аэронавта аплодисментами. «Молодой и здоровый этот юноша своим смелым и веселым видом произвел на публику самое хорошее впечатление», — писала о Красинском газета «Приазовский край».
Перед полетом Древницкий предложил Красинскому надеть спасательный пробковый пояс на случай, если парашют унесет его к Дону и придется спускаться на воду. Но Казимир начал бравировать, говоря, что ничего не боится и приводнение ему не страшно, так как он отличный пловец.
Шар был отпущен почти ровно в назначенный час. При тихом ветре он плавно пошел почти прямо вверх вместе с сидевшим на трапеции новичком-аэронавтом. «Все присутствовавшие при полете, — писала газета, — подняли головы и, не спуская глаз с быстро улетавшего шара, казалось, застыли на своих местах».
Через несколько минут монгольфьер был на такой высоте, что казался не больше яблока. Древницкие столь высоко никогда не поднимались. Да это и не требовалось.
Публика заволновалась. Все вдруг почувствовали тревогу за благополучный исход полета. Даже Станислав Древницкий забеспокоился, глядя, на какой высоте находится шар, а Красинский почему-то медлит с прыжком. Раздался невольный вздох облегчения, когда воздухоплаватель, наконец, отделился от шара, парашют раскрылся, а над перевернувшимся монгольфьером появился черный дымовой след. Поднявшийся вдруг ветер, как и опасался Древницкий, понес Красинского в сторону Дона. Парашют с аэронавтом уходил все дальше и дальше и скоро скрылся за высокими деревьями.
Публика начала покидать сад, уверенная в успешном окончании полета. И только поздно вечером разнесся слух о том, что Красинский погиб. Первый, кто сообщил эту трагическую весть, был Станислав Древницкий, который после прыжка Красинского немедленно поехал разыскивать своего ученика.
Около станицы Александровской он нашел парашют, плававший на поверхности Дона, однако самого Красинского нигде не было видно. Жители станицы, очевидцы трагедии, рассказали, что воздухоплаватель, находясь еще очень высоко над поверхностью реки, вдруг отцепился от парашюта, камнем упал в воду и больше на ее поверхности не показывался. Юзеф Древницкий считал, что Красинский ошибся в определении высоты над водой (вода скрадывает расстояние) и, боясь быть накрытым в реке куполом парашюта, отцепился так рано и погиб.
На другой день близ станицы Александровской местные жители обнаружили труп аэронавта, занесенный течением в заросли камыша.
Ростовская газета «Донская речь» разразилась гневной статьей, в которой осуждались зрелищные полеты. «Допускать забавы, при которых человек из-за куска хлеба, доставляя удовольствие зевающей толпе, рискует ежеминутно собственной жизнью, — безнравственно и недостойно интеллигентного общества», — писала газета и требовала запретить подобные полеты и прыжки с парашютом «как вредные народные забавы», а Станислава Древницкого привлечь к суду.
Судебное дело по поводу гибели Казимира Красинского, по-видимому, заведено не было. Хлопоты о похоронах так трагически погибшего воздухоплавателя задержали Станислава Древницкого в Ростове. Только две недели спустя после катастрофы он вместе с Марией Николини выехал в Витебск, не зная, что там его самого ожидает трагическая участь.