Вообще-то, до нас готовился пускать ракету другой экипаж, но у них постоянно были во время облёта полигона какие-то проблемы то с ракетой, то с самолётным оборудованием, а потому их решили заменить на мой экипаж, что было большой для меня неожиданностью. Основная сложность заключалась в том, что пускать ракету можно было только в отсутствии американских спутников-разведчиков, а отсюда и отсчитывалось время взлёта. Ежедневно было известно, есть ли над нами спутники-разведчики, при этом проводились мероприятия по радиотехнической маскировке. Из-за температуры воздуха взлетать приходилось в ранние часы. Перед самим полётом на пуск выполнялось несколько полётов на облёт трассы пуска и проверку работы оборудования ракеты. Посадка производилась в Моздоке или в Полтаве. Радиообмен с полигоном происходил в зашифрованном виде, при этом нельзя было повторно применять одни и те же цифры, это было довольно неудобно на боевом пути.

И вот, летим... Когда всё уже было готово к пуску, с земли получаю команду «быть на связи». Вроде и запрета нет, как быть? По дальности пора пускать ракету, штурман докладывает что всё нормально, просит разрешение на пуск. И я даю команду на пуск, подтверждая это докладом, что пустил.

Ракета вынырнула впереди по курсу. Из кабины она кажется размером со спичку. Извергая яркое оранжевое пламя она стремительно стала набирать змейкой высоту и вскоре за ней застелился белый инверсионный след. В эфире тишина, т.е. подтверждения, что руководитель полётов на полигоне принял мою информацию, нет. Мы стали волноваться. Вдруг что-то не так? Но тут называют мой индекс и говорят: «Точно». Значит попали. Садимся в Моздоке, техники ещё не прилетели на транспортном самолёте, поэтому приходится «вылазить» из кабины самим, а не опускаться на кресле. При этом надо было держаться руками, за что придётся. Осматриваем самолёт и обнаруживаем на балочном держателе, на одном из электрических разъёмов часть обшивки ракеты. Видимо ракета отошла под углом, и оторвала кусочек своей обшивки. Руководителем на полигоне тогда был зам. командира полка Б. Осокин. После его прилёта выяснилось, что я пустил ракету без разрешения. Если бы она не попала в цель, были бы большие неприятности. Но, как известно, победителей не судят, и мы получили в подарок наручные часы. Оказывается, в момент пуска пропала телеметрия с ракеты, а потому руководитель полётов на полигоне и не запретил, и не разрешил пуск, дожидаясь прояснения обстановки. До сих пор храню фотографии этого корабля до пуска и после.

Катапультные кресла в положении для посадки экипажа

Второй пуск был спокойнее, попали точно в «опору» моста. Вообще в ДА как мне кажется, несколько принижалась роль штурмана, когда выдавали поощрения, ведь всю работу по боевому применению выполнял штурман, а лётчик только его контролировал. Но при награждении больший почёт получал лётчик.

Все дневные взлёты и посадки снимались кинокамерой и на следующий день на разборе полётов просматривались всеми командирами кораблей. Кроме того, на доску объективного контроля наносились оценки за режимы полёта, и это видел весь лётный состав. Это имело сильное воспитательное воздействие. Если на посадке совершил грешок (сел с высокого выравнивания или с отделением), то чувствуешь себя отвратительно, ведь все видят, как ты садился. В Озёрненском полку хранилась кинозапись катастрофы капитана Варваричева, когда на выравнивании самолёт взмыл вертикально вверх и упал на хвост, её показывали всем вновь прибывшим лётчикам. Эту запись первоначально использовали в первых кадрах фильма «Нежность к ревущему зверю» (Киностудия им. Довженко). Фильм снимался в Озёрном. Было снято много эпизодов с полётами Ту-22. Пилотировали командир полка Витязев В., командир эскадрильи Казаков Ю. и его зам. Куцаков Н. Нам показали эти полёты, и мы пришли в восхищение от увиденного, особенно понравились полёты на «преступно» малой высоте. Первыми зрителями были мы, затем фильм был отправлен в Москву на утверждение, где его забраковали. Вскоре пригнали из Тамбовского ВВАУЛ самолет Ту-134 УБЛ и заново отсняли полёты. На экран фильм вышел без Ту-22, а жаль: такие красивые были съёмки. Кое-где остались фрагменты катапультных кресел, видимо цензор, плохо знал самолёт. Руководство полка просило не вошедшие в фильм съёмки оставить в полку, но киностудия этого не сделала. Может быть, эти пленки и по сей день лежат в её архивах?

(Бывший командующий Дальней Авиацией В.В. Решетников пояснил, что все кадры с Ту-22 из фильма были вырезаны цензурой совершенно необоснованно. В то время было много политического шума, связанного с появлением Ту-22М. Однако убедить военных чиновников в том, что Ту-22 и Ту-22М два совершенно разных самолета, не удалось даже ему. Прим. редактора).

Все лётчики на Ту-22 любили летать на малых и предельно-малых высотах. Тренировку проводили в районе аэродрома проходом над ВПП. Помню, полёты начинались ночью, а заканчивались днём. В тот день в местной школе был выпускной вечер, и я предложил другому лётчику Тихачёву А.П. пройти правее ВПП над стоянкой и над Пряжевским озером, куда придут встречать рассвет выпускники, что и было сделано. Как они нам махали, было очень здорово. Техники видевшие эти пролёты, а мы прошли и над стоянками, тоже были довольны мощью такого полёта.

Хотелось бы рассказать об одной катастрофе, которая произошла 21 мая 1973 года в 341-м полку.