Какъ я говорилъ уже неоднократно, вслѣдствіе болѣе могущественнаго артиллерійскаго вооруженія, боевая сила одной нѣмецкой дивизіи должна быть приравнена къ 1½ русскимъ. Такимъ образомъ, германскія силы, съ которыми пришлось встрѣтиться въ первыхъ бояхъ Сѣв.-Зап. группѣ, должны были почитаться равносильными 22 рус. пѣх. дивизіямъ.

Повидимому, уже въ первые дни войны Ставка начала сознавать то опасное положеніе, въ которое ставилъ нашъ планъ войны арміи Сѣв.-Зап. фронта; но не предпринимать эту операцію не считалось уже возможнымъ. 13-го авг., (т. е. на 11-й день мобилизаціи) нашъ Министръ Иностранныхъ Дѣлъ, С. Д. Сазоновъ, въ ответъ на очередную мольбу о помощи Французскаго посла, сказалъ, что, хотя наше высшее командованіе и "отдаетъ себѣ отчетъ о томъ, что наше поспѣшное наступленіе въ Вост. Пруссію осуждено на неизбѣжную неудачу... но, такъ какъ мы не имѣемъ права датъ погибнуть нашему союзнику, то, не смотря на неоспоримый рискъ предпринимаемой операціи, нашъ долгъ немедленно же наступать, что Великій Князь и приказалъ".

На Юго-Зап. фронтѣ судьба поднесла намъ цѣннѣйшій стратегическій подарокъ. Расчеты А.-В. Генеральнаго Штаба на то, что они успѣютъ раздавить маленькую Сербію, пока Россія будетъ, запугиваемая Германіей, колебаться въ производствѣ мобилизаціи, не оправдались. Австро-Венгріи пришлось перенаправлять армію № 2 съ Сербскаго фронта на Русскій. Это затянуло ихъ сосредоточеніе въ Галиціи до такой степени, что А.-В. арміи смогли начать наступленіе не на 16-й день, а только на 24-й — и, при этомъ, все еще не съ полнымъ числомъ пѣх. дивизій. Съ 2-мя нѣмецкими дивизіями, шедшими на присоединеніе изъ Познани, А.-В. силы достигали 39 пѣх. див., вмѣсто ожидаемыхъ нами 42-47 пѣх. див. Но цѣнность этого стратегическаго подарка значительно уменьшалась, вслѣдствіе той неудачной группировки, которая была принята нами для исходнаго положенія: мы вторгались въ Галицію съ до крайности ослабленнымъ правымъ флангомъ.

Ошибочность основныхъ идей, которыми руководились составители нашего плана войны, не замедлила ярко выявиться. Къ 30-му дню мобилизаціи, мы одержали побѣды въ 1-й арміи (ген. Ренненкампфа) подъ Гумбиненомъ и въ 3-й арміи (ген. Рузскаго) на Золотой Липѣ (Золочевское сраженіе); но за то мы понесли пораженія во 2-й арміи (Самсоновская катастрофа) и въ 4-й арміи (ген. барона Зальца) подъ Красникомъ въ первый періодъ Люблинскаго сраженія. У Томашева же наша 5-я армія вела сраженіе съ перемѣннымъ успѣхомъ.

Такимъ образомъ,  мы одержали побѣды на внѣшнихъ флангахъ нашихъ группъ армій, флангахъ имѣвшихъ наименьшее стратегическое значеніе: вь тоже время, мы проиграли сраженія на внутреннихъ флангахъ, прилегавшихъ къ р. Вислѣ, имѣвшихъ наибольшее стратегическое значеніе. Создавалось столь трудное стратегическое положеніе, что Ставка, приготовлялась уже къ очищенію Передового Театра и къ оттяжкѣ фронтовъ на линію стратегическаго развертыванія плана 1910 г. Это означало проигрышъ первой кампаніи.

Вѣрность стратегическихъ идей Милютина и Обручева, считавшихъ, что рѣшительныя въ стратегическомъ отношеніи сраженія разыграются въ раіонахъ, прилегающихъ къ Вислѣ, подтверждались жизнью воочію.

Къ счастью для Россіи, катастрофическое положеніе делъ, созданное планомъ войны, было въ концѣ концовъ выправлено волей Верховнаго Главнокомандующаго, избавившейся, наконецъ, отъ наложенныхъ на нее путъ.