(Такой схемы в публикации нет, прим. ВВС)
Было дано сражение на уничтожение, и притом — наперекор всем теориям — победа была одержана меньшими силами.
Шлиффен
Настало воскресенье 30 (17) августа — пятый день сражения; он, казалось, предвещал окончательную и беспрепятственную ликвидацию остатков Самсоновской армии, полное окружение коих было достигнуто уже накануне.
Военное искусство могло в этот день превратиться в ремесло, либо оно достигло своего высшего предела 29(16) августа, когда на линии Нейденбург — Вилленберг — Ортельсбург отступавшим русским корпусам были отрезаны все пути отхода на юг. Стратегически «Канны» были разыграны, оставалось тактически их довершить. Имея перед собой деморализованные и никем не управляемые остатки нескольких русских корпусов, германское командование могло, несомненно, рассчитывать на успешную тактическую развязку, хотя кольцо окружения на 35-верстном расстоянии от Нейденбурга до Вилленберга замыкала всего лишь одна германская прусская дивизия.
Пятому, и, в сущности, последнему боевому дню суждено было, однако, принести германскому командованию новые и подчас весьма тяжелые испытания. «Психика полководца, — говорит по этому поводу Людендорф, — находится под влиянием многих внешних впечатлений. Полководец должен по -этому обладать крепкими нервами».
30 (17) августа не дало в этом отношении германскому командованию отдыха. Когда на рассвете части I резервного и XVII армейского корпусов приступили к выполнению предписанной им перегруппировки, сосредотачиваясь к Алленштейну, германское командование получило три тревожных донесения: одно сообщало о наступлении армии Ренненкампфа; другое — о наступлении, очевидно, собравшихся частей VI русского корпуса на Ортельсбург, и, наконец, третье, наиболее тревожное, говорило о наступлении крупной колонны противника от Млавы на Нейденбург. Очевидно, русское командование принимало героические меры, чтобы спасти окруженные остатки армии Самсонова и вырвать их из пасти противника.
30 (17) августа было для германцев днем боя за захваченную добычу, днем боя за «Канны». Стратегическая проблема этого дня сводилась для германского командования к тому, чтобы окончательно овладеть той добычей, которая была им уже схвачена и которую пытались теперь еще вырвать; в этом же заключалась при создавшейся обстановке и тактическая проблема «Канн». Из полученных сведений наиболее важное значение имело то, которое сообщало о наступлении армии Ренненкампфа, ибо эта последняя могла не только сорвать в сущности уже завершенную операцию против Самсонова, но представляла серьезную угрозу дли самих германцев.
Ренненкампф получил 29 (16) августа два приказания. Первое в 7 часов гласило:
«Ввиду тяжелых боев, которые ведет 2-я армия, главком приказал Вам выдвинуть ей на поддержку два корпуса, а кавалерию направить в общем направлении на Алленштейн».
В 11 часов новое приказание говорило:
«2-я армия отошла, потому главком приказал приостановить дальнейшее выдвижение выдвинутых вперед двух корпусов».
В итоге встревоженное германское командование имело с востока не наступающую, а, в сущности, оттягивающую свой левый фланг армию Ренненкампфа, ибо в продолжении 30 (17) августа ее левофланговые корпуса — IV и II — отошли опять на линию Гросс-Шенау — Растенбург. И только крупные ее конные массы продолжали в этот день, по указанию Главнокомандующего, продвигаться в глубь Восточной Пруссии — прямо на запад и юго-запад, имея здесь задачу выяснить положение войск генерала Самсонова, о коих в штабе фронта ничего не было известно.
Корпус хана Нахичеванского занял район Вормдит — Гутштадт; его разведывательные эскадроны были уже на путях к Алленштейну. Это обстоятельство, равно как и усиленная деятельность русского XX корпуса на реке Дейме против выдвинутых частей кенигсбергского гарнизона, создавали в штабе 8-й германской армии впечатление серьезного наступления Ренненкампфа. Значительную опасность для положения 8-й армии представляло собою занятие неприятельской конницей линии Вормдит — Гутштадт и приближение ее к важному железнодорожному узлу Морунген, занятие коего поставило бы германцев в весьма серьезное положение. К охране линии Морунген — Алленштейн были привлечены войска генерала Унгерна и переброшенные к тому времени в этот район мелкие части гарнизонов Данцига и Мариенвердера. Все эти войска поступили в распоряжение этапного инспектора, получившего специальное задание по обороне тыловых путей армии.
При таких условиях перегруппировка, предписанная германским командованием вечером 29 (16) августа, приобретала значение тем большей важности. Между тем вести, шедшие с юга, где I армейский корпус и части XVII корпуса держали остатки Самсоновской армии в окружении в Грюнфлисском лесу, мало благоприятствовали этому. XVII корпус, предполагавший 30 (17) августа продвинуться своим левым флангом еще более на юг, дабы у Вилленберга войти в непосредственную связь с войсками I корпуса, был отвлечен к стороне Ортельсбурга, где разбитый в предыдущие дни VI русский корпус, казалось, обладал еще силами, чтобы вновь повести наступление.
И, действительно, получив еще 28(15) августа последнее приказание Самсонова, командир VI корпуса генерал Благовещенский подтянул 29 (16) августа свою 16-ю дивизию к озеру Вальдпуш, готовясь к атаке Ортельсбурга. В 11 часов 30 (17) августа он получил, однако, приказание главкома о немедленном сосредоточении к Вилленбергу для содействия генералу Самсонову. 4-я кавалерийская дивизия должна была наступать на Пассенгейм. Приказание кончалось припиской: «Главком требует энергичного выполнения поставленной задачи и скорейшего открытия связи с генералом Самсоновым».
Итак, корпус должен был сосредоточиться к Вилленбергу; в этом пункте он мог, конечно, по кратчайшему направлению разорвать кольцо, окружавшее остатки Самсоновской армии. 16-я дивизия корпуса ночевала на 30 (17) августа южнее Ортельсбурга в 20 км от Вилленберга. 4-я дивизия ночевала в районе Фюрстенвальде (то есть на расстоянии 20 км от 16-й дивизии) и находилась от Вилленберга на расстоянии 15 км.
После полудня корпус мог сосредоточиться к Вилленбергу, и, хотя в это время массовое пленение остатков армии Самсонова уже началось, все же «Канны» могли быть еще разрушены. В 14 часов командир VI корпуса получил вторичное приказание о немедленном движении на Вилленберг очевидно, на VI корпусе лежала в этот день огромная ответственность за судьбу окруженных частей армии Самсонова Но бой под Ортельсбургом был начат с утра и вяло продолжался до 17 часов
Между тем, Гинденбург, оповещенный о событиях на левом фланге, приказал Макензену решительной атакой немедленно покончить с противником у Ортельсбурга и лишь затем быть готовым к предполагаемой перегруппировке. Макензен и без того отправил на Ортельсбург свою 36-ю пехотную дивизию. 35-я дивизия продолжала своим левым флангом движение к Вилленбергу, где частями своей 70-й бригады вошла в непосредственную связь с войсками I корпуса. 36-я дивизия вступила у Ортельсбурга в бой с 16-й русской дивизией. В тыл последней, кроме того, из Вилленберга была брошена конница I армейского корпуса. В итоге после полудня русские части у Ортельсбурга были вынуждены перейти к обороне, а затем и к отступлению. Также и 4-я кавалерийская дивизия, не доходя Пассенгейма, была отброшена частями XVII корпуса. Все признаки моральной неустойчивости были в этот день в VI корпусе налицо; да после его поражения в дни 26—27 (13—14) августа трудно было и ожидать другого, ибо в основе моральных сил лежат глубокие и более или менее устойчивые социальные факторы — но отнюдь не настроение минуты.
Лишь к полуночи корпус, деморализованный и едва ли боеспособный, сосредоточился на линии Липовец — Баркен в 10 км восточнее Вилленберга. Теперь было, однако, уже слишком поздно что-то предпринимать: армии Самсонова более не существовало. В ночь на 31 (18) августа корпус получил приказ отходить на Мышинец и, преследуемый противником, отступил прямо на Остроленку.
Так кончилась попытка разорвать германское кольцо у Вилленберга и тем спасти остатки армии Самсонова.
Между тем, в тот же день слабая и редкая цепь 1-й германской дивизии, окружавшей Грюнфлисский лес с юга, выдерживала еще один напор у Нейденбурга. Положение германцев было здесь особенно тяжелым, ибо в Нейденбурге, где пребывало и командование I корпуса, находились лишь два батальона пехоты.
Утром 30 (17) августа военный летчик сбросил над Нейденбургом сообщение о наступлении крупной колонны всех родов войск, оцененной в один корпус, из Млавы, причем в 10 часов утра хвост колонны находился в 1 км севернее этого пункта. Здесь, действительно, вновь наступал I русский армейский корпус, — тот, который нес на себе самую большую долю ответственности за окружение центральных корпусов 2-й армии.
Но был ли он готов теперь искупить свою вину? Утром 29 (16) августа в корпусе было получено последнее приказание генерала Самсонова о немедленном наступлении на Нейденбург. В 18 часов того же дня из Млавы выступила часть I корпуса (два полка 3-й гвардейской дивизии, семь батальонов 1-й стрелковой бригады и часть артиллерии). Остальные части, сильно утомленные и расстроенные, должны били выступить на следующий день.
Около полудня 30 (17) августа голова колонны I корпуса достигла Кандиена в 5 км южнее Нейденбурга. Генерал Франсуа оказался в серьезном положении. Под рукой у него были лишь два батальона, коими он немедленно организовал оборону южнее Нейденбурга. Кроме того, он тотчас же подтянул к этому пункту батальон с батареей, стоявшие в Грегерсдорфе, и все сосредоточенные в Грюнфлисе свободные части 2-й пехотной дивизии. Наконец, генерал Мюльман получил через Саберау приказ — немедленно выступить на помощь. Штаб корпуса перешел в Модткен. Поняв всю серьезность положения, Франсуа решился дать отпор новому наступлению I русского корпуса, отнюдь не ослабляя 1-й дивизии, оцепившей Грюнфлисский лес. Для тактического завершения стратегически достигнутых «Канн», 1-я дивизия имела решающее значение; поэтому в критические часы 30 (17) августа Франсуа не уменьшил ее боевого состава ни на один батальон. Между тем, в Остероде, в штабе 8-й армии были сильно озабочены создавшейся у Нейденбурга обстановкой. Срочная телеграмма Гинденбурга оповестила Франсуа о предоставлении в случае надобности в его распоряжение всех свободных резервов армии, то есть ландверных войск Унгерна, дивизии фон дер Гольца, 41-й и 3-й резервных дивизий. Людендорф даже предполагал через Вилленберг сосредоточить к Нейденбургу большую часть XVII корпуса. Германское командование было готово еще раз, игнорируя Ренненкампфа, бросить на Нейденбург все свои свободные силы — лишь бы вырвать у противника полную и решительную победу. Оно, без сомнения, сделало бы это, если бы к тому вынудила обстановка.
Однако Франсуа мог сам справиться со своей задачей. Медленно и осторожно наступали русские войска на Нейденбург, сдерживаемые тремя прусскими батальонами. Поздно вечером 30 (17) августа им удалось даже занять Нейденбург. От плененных, но, естественно, все еще находившихся на поле сражения корпусов армии Самсонова их теперь отделяло ничтожное расстояние — около 15 км, и дальнейшее безостановочное, энергичное продвижение на Напивода и Мушакен, хотя бы в ночной темноте и при сверхчеловеческом напряжении своих сил, должно было сознаваться личным составом I русского корпуса как непременная и святая обязанность по отношению к погибающему боевому товарищу. Пусть человек уже тонет, пусть он уже захлебнулся — все же это ни у кого и никогда не может отнять моральной обязанности его спасать. Но это чувство долга, столь необходимое в военной среде, по-видимому, мало культивировалось в русской армии.
Заняв Нейденбург, части I корпуса остановились. Правда, было уже поздно и надвигалась ночь; войска же устали. Но что могли значить эти условия, по сравнению с гибелью нескольких корпусов? Наконец, и германцы ведь устали не меньше! Какой же смысл было вообще наступать на Нейденбург и занимать его, если войска остановились на таком расстоянии от плененных корпусов, откуда им только оставалось протянуть руку?
Всю ночь простояла 3-я гвардейская дивизия севернее пылавшего в пламени Нейденбурга, пока после полуночи начальник ее, Сирелиус, под влиянием полученных им сведений о гибели центральных корпусов Самсонова, решил, что дальнейшее его выдвижение является запоздалым, а движение со стороны Саберау бригады генерала Мюльмана ставило его самого в трудное положение. Потому, не дожидаясь рассвета 31 (18) августа, он, вопреки приказанию временно командующего корпусом, отошел прямо к Млаве. Его отступление было настолько поспешным, что в руках войск генерала Франсуа осталось до 500 пленных. Между тем, и прочие части корпуса, двинутые на Мушакен, получили приказание вернуться.
Германское командование не ожидало такого легкого разрешения наступившего у Нейденбурга кризиса, и отдало после полудня приказ о движении некоторых частей на юг. К вечеру 30 (17) августа войска генерала Унгерна сосредоточились северо-западнее Нейденбурга, дивизия фон дер Гольца — южнее Ваплица, 41-я дивизия — южнее Бана. Итак, германское командование все же решилось на это сосредоточение, отказавшись от предположенной перегруппировки своих частей против Ренненкампфа. Эта перегруппировка была к вечеру 30 (17) августа выполнена лишь частично: в районе Алленштейна сосредоточились I резервный корпус и 37-я дивизия; 6-я ландверная бригада, находясь на путях к этому пункту, достигла Вартенбурга. К рассвету 31 (18) августа генерал Франсуа располагал уже значительными силами. Полученный им еще ночью 30 (17) августа приказ, сообщавший о сосредоточении указанных сил, гласил: «Все эти войска поступают в ваше распоряжение для проведения решительного наступления». Однако отход I русского корпуса к Млаве еще перед рассветом 31(17) августа сделал выполнение этого приказа ненужным.
Так кончилась вторая попытка выручить погибающие корпуса 2-й русской армии. Русское командование имело 30 (17) августа возможность прорвать германское кольцо окружения, сжимавшее в своих тисках остатки армии Самсонова, на двух флангах: у Нейденбурга и у Вилленберга. От энергичных, смелых и быстрых действий зависело, удержится ли тонкая линия германского кольца окружения, либо она будет разорвана, открыв остаткам самсоновских корпусов пути отхода на юг. Но этих быстрых и решительных действий не было: моральная неустойчивость, отсутствие сознания важности выполняемой задачи, отсутствие решимости хотя бы пожертвовать собой, но спасти погибающего — все то, что нам раскрылось в действиях русских войск с самого начала операции, не было исключением и в этот грозный для армии Самсонова день ее гибели. И в то время, когда два русских корпуса, словно человек, который, стоя на берегу реки, видит утопающего, но боится броситься в воду, своими нерешительными действиями как будто старались, но не могли спасти остатки армии Самсонова — в 15—20 верстах от них в Грюнфлисском лесу разыгрывался последний акт великой трагедии.
Сквозь частые высокие сосны Грюнфлисского леса восходящее солнце 30(17) августа осветило своими лучами изнуренные и деморализованные остатки армии, которая неделю тому назад, свежая и только что покинувшая свои мирные казармы, переступала границы Восточной Пруссии. Теперь это более не были организованные войска. Ночью на узких лесных дорогах все успело перемешаться. Люди различных частей, артиллерия и обозы — все составляло ныне одну массу, настолько деморализованную и изнуренную, что властвовавшая над ней накануне паника сменилась теперь в большей части колонн бессильным отчаянием, граничащим с полной апатией.
При таком моральном настроении попытка организованного прорыва были исключены; войска не были более способны к бою. Лишь отдельные отряды пытались к утру 30 (17) августа с боем прорваться на юг. Кое-где они имели даже успех; слишком слаба была редкая цепь 1-й германской дивизии на шоссе Нейденбург — Вилленберг. У Калтенборна и Валлендорфа германские заставы были даже опрокинуты; частями 36-й дивизии XIII русского корпуса были взяты пленные и несколько орудий. По полевым дорогам и тропинкам (ибо все крупные пути были заняты) отдельные отряды хлынули на Мушакен — Рендковен — Канвизен. Но то не была вся масса отступающих войск, большая часть коих предпочла остаться в лесу и отдаться воле судьбы. На линии Грюнфлис — Трегерсдорф и Мушакен отступившие отряды встретили сильное сопротивление германцев и были вынуждены обратно отойти к Грюнфлисскому лесу. К полудню 30 (17) августа, изнуренные и обессиленные, они начали сдаваться в плен.
Части XV и XXIII корпусов были пленены в районе деревень Вайлендорф, Улешен, Мушакен. Разрозненные части ХIII корпуса попадали в плен в том же районе в течение всего 30 (17) августа и до рассвета следующего дня. Само пленение и разоружение давало еще богатые примеры высокой доблести и мужества отдельных русских солдат. Попытки отдельных отрядов прорваться через линию 1-й германской дивизии имели место всю ночь на 31 (18) августа. Особенно ожесточенными были они в районе Канвизена и Пухалловен. Но лучшая солдатская доблесть не могла принести теперь спасения.
Первые лучи восходящего солнца 31(18) августа осветили в районе Мушакен — Канвизен жуткую картину разыгравшейся здесь драмы.
«Сотни трупов русских воинов покрывали местность; по полям блуждали худые, изнуренные, оставленные лошади. По краям дорог и в деревнях нашли себе приют изнеможенные и обессиленные русские солдаты. У Мушакена — увязшая тяжелая русская батарея; около нее убитые в упряжи лошади и несколько убитых русских артиллеристов и пехотинцев; среди последних крупная фигура командира 24 пехотного полка 6 дивизии. И невдалеке от батареи трупы германских солдат, очевидно, ее атаковавших. Наконец, всюду огромные массы военного материала, оставленные повозки, брошенные пулеметы и орудия»1.
А вдали молчаливый Грюнфлисский лес хранил в себе великую тайну пережитого в нем накануне.
На шестой день закончилась грандиозная жестокая борьба двух армий; одна из них была окружена и погибла. «Канны» совершились. Большая часть армии Самсонова была уничтожена и пленена: 90 000 пленных2 при 500 орудиях и 200 пулеметах, 40 000 убитых и 30 000 раненых — вот что стало с армией Самсонова3.
Днем 31 (18) августа Гинденбург доносил в главную квартиру германской армии:
«Доношу, что вчера кольцо вокруг большей части русской армии замкнулось. До сего времени взято 60 000 пленных, среди коих командующие генералы XIII и XV корпусов4. Многочисленные орудия находятся еще в лесах и собираются. Военная добыча, еще не подсчитанная, велика. Находившиеся вне кольца окружения I и VI корпуса противника также сильно пострадали и находятся в паническом отступлении на Млаву и Мышинец».
Генерал фон Бенкендорф унд фон Гинденбург.
К полудню 31 (18) августа летчики принесли известие об отступлении армии Ренненкампфа на всем фронте на восток.
Германское командование предписывало своим войскам немедленно закончить сосредоточение против Неманской армии противника. Им руководила одна мысль: от боя к бою, от победы к победе.
1 Fransois. Tannenberg und Marneschlacht.
2 Из них 1-й дивизией были пленены до 60 000 человек, а XVII корпусом — около 30 000. (Прим. авт.)
3 Немцы оценивали общее количество пленных в 92 000. Современные западные работы оценивают потери армии Самсонова в 50 000 человек убитыми и ранеными, отечественные исследования говорят о 7000 убитых и 20 000 раненых, а также о 3500 (так в тексте, прим. ВВС) орудий. (Прим. ред.)
4 Из состава XXIII русского корпуса в окружение попала фактически одна 2-я пехотная дивизия. (Прим. ред.)