I германский корпус достиг к вечеру 27(14) августа своим левым флангом Борхерсдорфа; правый фланг его был западнее Сольдау. Само по себе боевое событие, разыгравшееся на правом крыле 8-й германской армии 27 (14) августа, не было крупным ни в отношении интенсивности боя, ни в отношении достигнутых тактических результатов. Решительного поражения левому флангу Самсонова нанесено не было. В этом отношении день 27 (14) августа, как и предыдущий, также не дал ожидаемого решения. Далее мы увидим, что германское командование было даже склонно изменить под влиянием этой обстановки направление нанесения главного удара. Тем не менее, события, разыгравшиеся у Уздау, имели величайшее значение и определили собой поворотный пункт во всей операции.
В том и заключалось непрочное и, более того, грозное положение армии Самсонова, что малейшая неустойчивость ее левого фланга грозила, благодаря построению линии фронта, величайшей катастрофой.
I русский корпус не удержался на своей позиции у Уздау и отступил на юг, удаляясь, таким образом, от фронта армии, фланг коей он должен был обеспечивать. Как уже указывалось выше, такое отступление корпуса было предопределено всем построением фронта наступления; но тем самым корпус потерял возможность выполнять свою задачу по обеспечению фланга армии. Теперь эта задача могла быть разрешена уже только решительным наступлением. Но если русское командование не отважилось на него 26 (13) августу то после поражения и отхода I корпуса оно было еще менее возможно. Корпус отступил — правда, не намного. Но самое положение левого фланга было таково, что ему достаточно было уступить противнику Уздау и отойти на 4—5 км, чтобы путь на Нейденбург, во фланг и тыл всей армии Самсонова, оказался свободным.
Правда, генерал Франсуа не обладал еще той оперативной свободой, которая позволила бы ему, оставив незначительный заслон против Сольдау, двинуться со всеми силами на Нейденбург. Русские не были еще здесь уничтожены. А на своем левом фланге русская конница сама угрожала тылу бригады генерала Мюльмана, выходя на железную дорогу Страсбург — Лаутенбург и севернее.
Тем не менее, между отступившим I русским корпусом и дравшейся от него справа 2-й пехотной дивизией XXIII корпуса, с которой 27 (14) августа не было никакой связи, оказался значительный прорыв, оставлявший дорогу от Уздау на Нейденбург свободной.
Судьба операции на правом германском крыле в стратегическом отношении решилась. Лишь исключительная энергия русского командования и готовность войск могли решительным наступлением изменить эту судьбу. Но ждать наступления от в известной степени деморализованного I русского корпуса было бы тщетно. В лучшем случае от него можно было требовать стойкой обороны в районе Сольдау — но и этого, как мы увидим далее, не случилось. Для германцев возникла стратегическая возможность движения во фланг и тыл армии Самсонова; становился на очередь лишь вопрос о его тактическом выполнении.
Лично Людендорф уже после падения Уздау считал сражение выигранным. Для такого оптимистического суждения было, конечно, еще мало основания. Множество оперативных факторов могло еще изменить положение в худшую для германцев сторону, а главное — Ренненкампф одним движением мог смести все лишь обозначившиеся 27 (14) августа успехи германцев. Но опытное военное восприятие и прозорливый стратегический взгляд не ошиблись. Стратегическая оценка Людендорфа была, безусловно, верна: Уздау был ключом операции. «Наревская армия была теперь тактически прорвана», — говорит Людендорф по поводу взятия Уздау, и это было именно так. Русский левый фланг был не обойден, а отброшен на юг фронтальной атакой; он откололся от всей линии фронта армии, между ним и последней образовался теперь прорыв, открывавший германцам свободный доступ во фланг и тыл остальным корпусам Самсонова.
Иногда приходится слышать рассуждение о том, была ли операция германцев против 2-й русской армии обходом или прорывом1. В такой постановке это рассуждение является чисто теоретическим и уподобляется доктринерской погоне за формой операции и желанию всякую операцию подогнать под определенную форму. Полководец, который бы заботился о том, чтобы всякая его операция протекала в определенной форме прорыва, обхода или прочего, был бы плохим полководцем.
И германское командование менее всего заботилось о соблюдении какой-либо из этих форм. Им, безусловно, руководила идея стратегического обхода левого фланга русской армии; эта идея лежала в основе всей операции. Но когда она начала выполняться, оказалось, что правофланговый германский корпус выходит не во фланг русской армии, а на фронт ее фланга. Тогда потребовалась фронтальная атака, — тактический прорыв, дабы стал возможным стратегический обход. Последний оставался, однако, руководящей идеей операции. Тактический прорыв был в операции 8-й германской армии лишь средством для выполнения стратегического обхода.
1 Профессор Свечин в противовес Циховичу утверждает, например, что эта операция была прорывом. (Прим. авт.)