Если кто-либо ищет скорого решении и стремится к уничтожающей битве, тот должен развивать операцию на фланге, и еще лучше — на обоих флангах.
Шлиффен
Бездействие Самсонова после боя 23 (10) августа у Орлау — Франкенау в значительной степени облегчило сосредоточение 8-й германской армии для перехода в наступление.
Тем не менее, положение на германской стороне оставалось напряженным. Был дорог каждый час. Армия Ренненкампфа, словно туча, готовая разразиться грозой в любую минуту, висела на востоке. «Никто не знал, с какой тревогой в душе я в эти дни смотрел на Неманскую армию», — рассказывает в своих воспоминаниях Людендорф.
Между тем, сосредоточение протекало далеко не гладко: задерживался подвоз I армейского корпуса по железной дороге, XVII армейскому и I резервному корпусам предстояли еще огромные марши.
Однако решение было принято и проводилось в жизнь 24 (11) августа; I армейский корпус продолжал свое сосредоточение в Дейч-Эйлау, 5-я ландверная бригада генерала Мюльмана находилась в районе Страсбурга; на следующий день она должна была начать продвижение на Лаутенбург. XX корпус, отошедший на линию Гильгенбург —Хохенштейн, устраивался на новой позиции. Генерал Шольц ожидал дальнейшего наступления противника, но таковое не обнаруживалось; это дало ему возможность тщательно оборудовать новую позицию и удлинить свой угрожаемый левый фланг войсками генерала Унгерна (6 эрзац-батальонов, 1 эскадрон и 4 батареи) и 70-й ландверной бригадой. Эти части расположились на уступной фланговой позиции у Мю-лена фронтом также на восток. Наконец, уступом слева от этой оборонительной позиции сосредоточивалась в районе Райхенау 3-я резервная дивизия генерала Моргена, предназначенная уже для проведения наступательной операции.
Таким образом, центр германской армии, — тот щит, который первым принимал на себя удар самсоновских корпусов и должен был связать их боевыми действиями, — упрочил свое положение и усилился численно. Он, правда, открывал 2-й армии как будто свободный доступ в северном направлении, но фланговое по отношению к последнему положение имело несравненно большие выгоды для ликвидации такого движения русских.
Тем не менее, еще в продолжение двух дней этому корпусу предстояла трудная боевая задача: он должен был быть готовым сдерживать наступление превосходящих его сил противника. На левом же крыле I резервный и XVII армейский корпуса усиленными маршами двигались на юг: первый — на Шипенбейль, второй — на Фридланд.
Такова была оперативная обстановка на фронте 8-й германской армии 24 (11) августа; в боевом отношении это был день затишья — но затишья перед грозой, тучи которой уже собирались.
24 (11) августа мы встречаем Гинденбурга и Людендорфа в Танненберге, в штабе XX корпуса, куда командование армии прибыло, дабы иметь личное общение с частью, уже выдержавшей бой с противником. На пути к Танненбергу Людендорфу была вручена перехваченная радиотелеграмма штаба 2-й русской армии. Радиограмма была не зашифрована и содержала сведения колоссальной важности; она, в сущности, раскрывала весь ход наступления 2-й армии и содержала указания войскам на ближайшие дни. Перед германским командованием раскрылась теперь вся обстановка, и с глаз его спала та завеса, которую во всякой операции создают скудные и неясные сведения о противной стороне. Особенно важное значение приобретали в радиотелеграмме сведения о фланговых корпусах Наревской армии, — VI и I, — и, в особенности, о последнем, которому ставилась задача по обеспечению левого фланга армии на высотах возле Уздау.
Полученные сведения тотчас же вызвали соответствующие оперативные распоряжения Гинденбурга. I резервному корпусу было после полудня 24 (11) августа приказано атаковать наступающий от Ортельсбурга на Бишофсбург VI русский корпус, где бы он ни находился. Одновременно XVII армейскому корпусу было указано, что в этой операции рассчитывается на его энергичное содействие, однако это последнее не освобождает его от наблюдения (совместно с 1-й кавалерийской дивизией) за левым флангом Реинненкампфа. Эта задача была весьма трудной и, в сущности, неопределенной; она требовала действия на две различные стороны — на север против Ренненкампфа, и на юг против VI русского корпуса; с точки зрения теории тактики, она, пожалуй, не выдерживает критики. Но в том-то и дело, что война не знает чистой теории; так было нужно, и так должно было быть выполнено. Макензен принадлежал к числу тех командиров, которые это прекрасно понимали. I резервному корпусу было приказано наступать навстречу противнику не по кратчайшему пути, который вел через Бишофштейн, а обходным путем через Зеебург: это было сделано с целью выиграть у VI русского корпуса фланг и при этом иметь возможность базироваться на Гутштадт — тем самым обеспечивая себе независимость от северных железных дорог, находившихся уже под угрозой конницы Ренненкампфа.
Таким образом, левофланговые корпуса 8-й армии получили уже вечером 24 (11) августа вполне определенное назначение — ставившее, правда, пока лишь ближайшую боевую задачу. Что должны были делать эти корпуса по завершении последней, указано не было, да и не могло быть — это всецело зависело от обстановки. Во всяком случае, уже в этот момент — вечером 24 (11) августа — у Людендорфа возникла мысль, что если этим корпусам удастся разбить VI русский корпус и двинуться далее на юг на Ортельсберг —Виленберг, то, в случае удачного наступления I армейского корпуса на Уздау — Нейденбург, эти действия могут привести к полному окружению армии Самсонова. А пока что корпуса получили определенный боевой стимул, столь необходимый всякой наступающей части; они знали, куда они должны идти и зачем идти, знали и то, что идти нужно очень спешно.
Переходы этих корпусов были весьма тяжелы. Чтобы избегнуть перекрещивания с двигавшимися с востока на запад беженцами из местного населения, генерал Белов (комкор I резервного) приказал своим дивизиям следовать по проселочным дорогам, где движение было меньше. XVII корпус следовал за I резервным корпусом на удалении одного перехода и совершал трудный фланговый марш мимо левого крыла Ренненкампфа на расстоянии не более 2-х переходов от последнего; он мог всегда ожидать атаки неприятельской конницы. Привалы и ночлеги были весьма коротки. Лишь высокая выучка войск и правильная тактическая организация марша позволяли совершать такие переходы. Заметим, что местность, через которую проходили войска, словно вымерла; она была сплошь оставлена населением, что тягостно действовало на солдат, молча проходивших через еще так недавно цветущие селения.
Однако это настроение было уже весьма отлично от того, которое теми же войсками владело в памятную ночь на 21 (8) августа, когда генерал Притвиц отдал приказ об общем отходе. Моральный кризис был пережит. Войска чувствовали и знали, что они не отступают, а идут в бой; и это сознание сильной над собой воли, которая отступление превратила ныне в наступление, безусловно, укрепляло их моральное настроение.
К вечеру 25 (12) августа I резервный корпус достиг уже Зеебурга; к южной конечности Лаутернского озера прибыла также подчиненная ему 6-я ландверная бригада из Летцена. Корпус был готов к бою с двигавшимся ему навстречу противником и вошел в связь с XVII корпусом относительно совместных действий. Генерал Макензен дал свое полное согласие и, дабы поспеть в бой, прошел со своим корпусом в один день 50 км, достигнув к вечеру 25 (12) августа Бишофштейна. В германском Государственном архиве мы находим интересную заметку о состоявшемся после полудня 25 (12) августа разговоре по прямому проводу между штабом армии и командованием XVII корпуса; сохранившийся разговор, неизвестно кем переданный из штаба армии, гласит:
«Завтра противник достигает своим левым крылом Норденбурга [здесь речь идет о левом крыле Ренненкампфа], его конницу следует ожидать еще западнее. Один корпус противника занял Бишофсбург. XVII и I резервный корпуса его атакуют; весьма важно их тесное взаимодействие. Одна кавалерийская дивизия противника у Зенсбурга. Летцен, форт Бойен без перемен»1.
В этом разговоре уже не упоминается о задаче XVII корпуса по наблюдению за Ренненкампфом. Между тем, для этого Макензен выделил сначала одну пехотную дивизию; 25 (12) он, однако, совершенно оголяет фронт перед левым крылом Ренненкампфа. С полным сознанием возможных последствий германское командование решается на этот оперативный шаг. Таким образом, левое крыло, несмотря на серьезность положения, 25 (12) августа находилось в стадии своего энергичного наступления на юг.
1 Archivrat v. Schaefer, «Zur Schlacht bei Tannenberg». To же см. у Delbruck, «Zur Schlacht Bei Tannenberg».